В дебрях урманы - стр. 24

– Коробок сразу закрывай, чтобы туда не проникла сырость. Теперь наклонись как можно ниже к бересте и поджигай ее.

Сашулька с детской неловкостью ткнул спички о ребро коробка, и они сломались пополам.

– Ничего, ничего! – успокоил я сына. – У всех сначала бывает так. Удар о коробок был слишком сильный. Действуй чуть-чуть нежнее.

Сашулька достал еще пару спичек и сразу плотно закрыл коробок.

– Молодец! – похвалил я его. – Теперь поднеси руки как можно ближе к бересте и подожги спички.

В маленьких ладонях сына появилось пламя, которое он тут же поднес к бересте. Она моментально вспыхнула, веточки весело затрещали, и уже через минуту настоящий костер пылал вовсю.

Должно быть, рождение огня вызвало у маленького человечка какие-то сложные чувства. Он не отрываясь смотрел на костер широко открытыми, удивленными глазами. Наверное, каждый человек носит в душе особое чувство при виде разведенного им огня. Это чувство живет в нас еще с того времени, когда мы жили в пещерах и огонь был надежным другом, защищал от непогоды и врагов.

– Что, нравится разжигать костер?

– Да, папа. Очень нравится. Можно я буду разводить его всегда?

На обед мы съели две банки говяжьей тушенки, по большому ломтю хлеба с маслом и сыром и выпили по кружке сладкого чаю. Блаженно растянулись на траве.

Было тихо и жутко. Жутко оттого, что через несколько минут начнутся серьезные испытания, суровая жизнь. Больше месяца мы будем жить вдали от людей, затерянные среди дикой природы. Я взвалил на себя большую ответственность за жизнь и здоровье сына, его безопасность.

Еще можно было отказаться от затеи и вернуться назад на той машине, которая привезла нас сюда. Стоит только сказать охотнику, что я возвращаюсь, и все станет на прежние места. Но разве можно было отступать, когда план мой начал воплощаться в жизнь? И я твердо решил: что бы со мной ни случилось, как бы мне ни было тяжело – не поддаваться искушению, а пройти этот путь до конца.

По команде Константина поднимаемся с травы и подходим к рюкзакам. Они стоят, подпертые рогульками, на стволах упавших деревьев. Вот моя поклажа уже на спине. Широкие лямки врезаются в плечи и сдавливают грудь. Тяжесть пригибает к земле, и позвоночник напрягается, как струна. Вешаю на шею ружье и фотоаппарат.

Медленно трогаемся в путь. Охотник идет впереди, за ним – Сашулька, я – замыкающий.

Первые шаги даются с трудом. Ноги то и дело застревают во мху, траве и валежнике. Каждую минуту теряешь равновесие. Вот когда начинаешь понимать пользу третьей опоры. Рогулька изгибается тугим луком, вонзаясь во влажную землю, упруго вибрирует под тяжестью тела. Если бы не эта удивительная палка в руке, я давным-давно был бы уже на земле.