В дебрях Маньчжурии - стр. 6
Даже крепкие нервы Бобошина не выдержали, и он разразился невероятной руганью по адресу знакомых ему таежников.
«Вот черти! Ироды проклятые! Накормили-таки человечьим мясом своего бога! Чтоб им принять такую-же смерть, окаянным! Погоди-же! Попадись теперь мне на мушку ихний Великий Ван! Спущу с него полосатую шкуру!».
Долго еще возмущался мой приятель и его густой бас гудел под сводами дремучего леса.
Яркое маньчжурское солнце посылало свои веселые радостные лучи на горы и леса и равнодушное голубое небо сияло из бездонной прозрачной своей глубины.
На даровой кровавый пир слеталось голодное воронье и зловещий клекот их нарушал тишину таежной пустыни.
Молча, понурив головы, думая свои думы, мы снова шагали по тропе, преследуя хищников.
Бобошин ожесточенно курил, пыхтя, как паровоз, своей носогрейкой, оставляя за собой струю едкого табачного дыма. Бронзовое лицо его выражало решимость и в глубоких зрачках серых глаз светилась непримиримая злоба.
Пролетая над вершинами таежных великанов, громко каркал старый горный ворон, сзывая товарищей на дикий кровавый пир.
Вскоре звери разделились, и мы пошли по следам старого самца, Великого Вана.
Неустанно преследуя зверя и не давая ему возможности кормиться и отдыхать, мы выгнали его на лесные концессии вблизи линии железной дороги, где работали по вывозке бревен многочисленные обозы китайцев – возчиков. Изголодавшийся хищник в течение трех дней умертвил здесь четырех лошадей и двух погонщиков китайцев и навел такую панику на всех рабочих концессии, что они наотрез отказались выехать в лес. Работы прекратились, и ужас объял обитателей тайги: появился Ван-людоед и требует себе человеческих жертв.
B кумирнях и таежных фанзах совершались моления грозному богу гор и лесов и дым благовонных курильниц возносился к синему безоблачному небу. Тайга притихла и чутко прислушивалась к шелесту сухих листьев, к треску сломанного сучка под тяжелою, мягкою стопой свирепого зверя.
Обозленный нашим преследованием, хищник решил дать нам бой и залег на своих следах, сделав засаду пнем гигантского кедра.
Солнце высоко стояло в небе, бросая свои яркие лучи в чащу леса. Тихо и осторожно пробирались мы вдвоем с Бобошиным, по тигровым следам, зорко всматриваясь в густые заросли тайги. Крики ворон и сорок заставили нас остановиться. Мы знали, что это верный признак близкого присутствия хищника.
Кроме этих криков ни один звук не нарушал торжественную тишину дремучего леса.
Нервы наши были приподняты. Сердце усиленно стучало в грудную клетку. Мозг энергично работал. Сознание неизбежности смертельной борьбы удесятеряло наши духовные и физические силы.