В дебрях Атласа - стр. 15
– Что же она тебе писала? Говори, негодяй! Говори, палач бледа! – Мадьяр сделал два шага; его черные глаза лишились всякого блеска; они казались белыми.
– Моя мать? – повторил он. – Откуда она могла узнать, что я палач бледа? Проклятие! Довольно, господин граф! Нет больше Штейнера-палача… Обещаю вам… Завтра Штейнера не будет в живых… Если же вам когда-нибудь придется вернуться в Венгрию… Передайте от меня поклон… нашему Дунаю… нашей бесконечной пуште… мне ее уже не видать… не увидать больше и матери… Прощайте, граф… простите меня.
– Что ты задумал, несчастный? – закричал магнат.
– Скоро негодяя Штейнера уже не будет в живых.
– Ты с ума сошел; помни, что у тебя еще есть мать…
В глазах великана блеснули слезы, может быть, в первый раз в течение его отверженной жизни.
– Мать, – повторил он в третий раз, и в голосе его слышалось рыдание. – Как она могла узнать, что я палач в алжирском бледе? Она жила себе спокойно в своей хате там, в далекой Венгрии, на берегу голубого Дуная, думала, что я честный солдат!.. Не знаете вы, господин граф, сколько раз меня брало раскаяние; я пил, пил, чтобы забыться. Взгляните, этим кулаком я могу убить человека, а дрожу, как мальчишка. Что я на свете? Палач бледа. Даже женщины мне это кричат вслед, когда я прохожу по кривым улицам Дженан-эд-Дара! Палач! Убийца! И дети прячутся, словно я какой-то злодей. А ведь не всегда я был таким. Блед виноват.
– Нет, сержанты, – поправил его тосканец.
– Да, сержанты, надзиратели, вахмистры, кто хотите, – согласился Штейнер, и в голосе его слышалась ярость. – Зачем жить? Чтоб опять приняться за это дело? Чтоб мучить людей, ломать им кости? Будет с меня этой проклятой жизни.
– Подумай о матери, – повторил магнат. Штейнер смотрел молча и наконец спросил:
– Что я могу сделать для вас, господин граф? Хотите вы бежать?
– Конечно.
Палач на минуту задумался.
– Если бы не сегодняшняя ночь, – заговорил он наконец. – Надо вам сказать, что вахмистр велел удвоить караул вокруг бледа.
– Ты силач?
– Да, к несчастью.
– Употреби же один раз эту силу на спасение соотечественника. У наших окон решетки крепкие, но тебе под силу сладить с ними. А как выбраться, я обдумаю.
– А если после узнают? – Штейнер запнулся, но сейчас же спохватился. – Да ведь я и забыл, что завтра меня уже на свете не будет.
Он подошел к окну и стал рассматривать решетку, покачивая громадной головой.
– Ну что, справишься? – спросил его магнат, с беспокойством следивший за ним.
Гигант взглянул на арестованного и сказал с горькой усмешкой:
– С чем, может быть, не сладил бы карпатский медведь, с тем сладит дунайский.