В чужом доме - стр. 8
– Да, у меня дочь.
– Маленькая? Сколько ей?
– Для меня она всегда будет малышкой, – отшутилась я. – Как вам разрешили пронести ребёнка в отделение?
– Говори мне «ты», – улыбнулась Марина. – Понимаешь, они все здесь такие доверчивые. Я говорю, что это кукла, и они, представь, верят!.. Нет, конечно, они не сумасшедшие, просто наивные, глуповатые…
– Это врачи-то? – рассмеялась я, но Марина, кажется, не поняла иронии и стала рассказывать, как она сюда попала.
Ей жутко ей не повезло: неудачно упала во время катания с велосипеда, сильно ушиблась, в том числе и головой. В итоге – сотрясение мозга. Ребёнка девать было некуда, поэтому пришлось взять с собой.
Повисла пауза, и по выжидательному взгляду я поняла, что соседка ждёт моей истории.
– Меня сбила машина.
У Марины округлились глаза. Она быстро окинула мою фигуру и, не заметив переломанных рук, ног, вывихнутой челюсти и ран, удивлённо протянула:
– Ты легко отделалась, в рубашке родилась. Знаешь, каких сюда привозят после аварий?
Я опустила глаза, вспомнив своё несчастное тело с дыхательной трубкой во рту, и вздохнула. А эту истеричку Милу автомобиль, скорее всего, совсем не задел.
В палату заглянула медсестра:
– Чурбанова, на анализ. Пешком сможете? Голова не кружится?
Голова не кружилась, я пошла в процедурную. Сестра натянула тонкие резиновые перчатки, аккуратно и ловко взяла анализ крови, попав в вену с первого раза, а потом проводила меня в кабинет врача, женщины средних лет с холёным лицом и красивой стрижкой. Я присела в предложенное кресло, по привычке опираясь руками о подлокотники, оберегая суставы.
– Чурбанова?
– Нет… то есть да. – Как тяжело привыкнуть к чужой фамилии!
– Состояние ваше в целом удовлетворительное, повреждений костей черепа нет, – сказала врач, бегло листая историю болезни и просматривая снимки. МРТ вам делали?.. А, вижу, делали… Место работы не записали… – увидела пустую графу и нацелилась ручкой. – Где и кем работаете?
Я замешкалась всего на секунду:
– Не работаю, домохозяйка.
Работающая женщина вряд ли окажется на улицах города в дневное время, да ещё и с ребёнком, поэтому рискнула предположить. Хронические болезни и операции отмела сразу, из детских болезней назвала ветрянку, ребёнка оставила одного, поскольку он один и был вписан в паспорте в графе «дети».
В палате я застала умилительную картину: Марина играла с «дочкой», воркуя и тряся над головой маленькой погремушкой.
– У тебя телефон звонил, – она оторвалась от куклы, покосилась в мою сторону, – Сонечку разбудил.
Телефон разразился громкой трелью, едва я протянула руку. На светящимся маленьком экранчике была лаконичная надпись – «Муж».