В бой ради жизни - стр. 3
– Врёшь – не возьмёшь, я заговорённый. Зато мне сподручней бить вас стоя. Гады!
И действительно – то ли немцы никак не могли прийти в себя после контузии, то ли в самом деле Егор был заговорённым, но ни одна пуля в него, к счастью, так и не попала. Зато он хладнокровно и прицельно уничтожал врага одного за другим. Да таким образом, что оставшиеся в живых фашисты, не выдержав этого психологического поединка, не сговариваясь, соскочили с мест и опрометью драпанули на свои позиции. И очень кстати, потому что в обойме трёхлинейки уже закончились патроны.
– Чистоплюи вонючие, не хочется подыхать? Вы думали, вас тут мёдом будут потчевать?
И Егор выругался со всем славянским многообразием и прямотой.
Немного успокоившись после этого скоротечного боя, лейтенант начал отыскивать солдат, своих боевых товарищей, среди перепаханных окопов и груды искорёженного металла.
На позиции, где его подразделение держало оборону, как в кошмарном сне, остановилось жуткое мгновение прошедшего боя.
Словно в художественной панораме, застыли солдаты в неестественных позах, где их застала смерть. Только здесь были не макеты, как в панораме, а люди, несколько минут назад ещё дышавшие и жившие.
Егор подходил к каждому, становился на колени и припадал ухом к груди. Он тормошил всех подряд, но солдаты, которые недавно беспрекословно выполняли все его приказания, эти совсем ещё юные мальчишки, мальчики, сейчас являли собой скорбное зрелище, как бы говоря: «Прости, командир, но большего мы не смогли, а так старались». Слёзы навернулись на глаза лейтенанта.
«Неужели все погибли, неужели все? – прокручивалось у него в голове. – Не может быть! Не может быть! Почему же тогда я, их командир, жив и невредим? Это несправедливо».
Егор ещё и ещё раз тормошил тела погибших солдат, как будто от этого они непременно должны были ожить. Но они оставались мертвы, несмотря на молодость их лиц. И это являлось диким и леденящим душу противоречием с цветущей вокруг жизнью.
Присев на бруствер окопа, командир роты отдышался, достал папироску из портсигара и, зажав её в пальцах, долго смотрел перед собой, забыв прикурить.
Скорбное и неподвижное состояние лейтенанта нарушило странное смещение почвы у ног. Как будто из-под земли вот-вот должен был появиться крот. Но там появился солдатский сапог, а за ним и второй.
Егор вышел из оцепенения и, спрыгнув с бруствера, начал пальцами отгребать сухую глину вперемешку с песком. После нескольких секунд работы перед ним предстал сержант Николай Петренко, которого во время боя контузило и засыпало землёй от разорвавшегося рядом снаряда. Петренко дико взирал на своего командира, ничего не понимая.