В бессердечном лесу - стр. 31
Трава мнется под ее ногами.
– Ты отличаешься от своих сестер. Больше похожа на братьев. Безрассудная. Своенравная. Необузданная. Но, как и они, ты не будешь перечить своей королеве безнаказанно.
Она навсегда изгнала моих братьев
со своего двора.
Я боюсь того,
что она сделает
со мной.
Ее когти вонзаются мне в спину.
Она отрывает кусок моей кожи,
и я падаю на землю,
корчась от боли.
Моя кора лежит серебристо-белым завитком на траве.
Рана сочится соком.
Боль обжигает меня.
Из глаз льется роса.
– Ничего, отрастет, – говорит мама. – Быстрее с каждой душой, что ты заберешь для меня.
Она раскрывает ладонь.
Там лежит сфера.
Пустая.
Голодная.
Холодная.
Я не хочу ее брать.
– Люди пошли на север, чтобы положить свое железо. Найди их. Убей. И отправь их души к бессердечному дереву.
Я
не
хочу
сферу.
И не беру ее.
В подбородок впиваются когти.
Заставляют посмотреть на нее.
– Если ослушаешься, я сдеру с тебя все. И брошу во тьме на съедение зверям.
Она не знает о мальчике.
Она не знает.
Он в безопасности.
В безопасности.
Во мне пульсирует боль.
Но кроме нее –
облегчение.
Я беру сферу.
Надеваю на шею.
И иду на север.
Каждый шаг приносит боль.
Я прижимаю прохладный мох к ране.
Купаюсь в ледяном ручье.
Это едва ли тушит пожар во мне.
Лес широкий. Я ухожу далеко-далеко от дома мальчика.
Пропускаю одну ночь наблюдений за ним.
Две ночи.
Уже слышны удары молотов. Кряхтение мужчин.
Вон железные линии, пересекаемые древесиной. Дорога на смену той, что я разрушила.
Я прячусь за деревьями.
Наблюдаю за ними.
Во мне пульсирует повеление матери:
убей их.
Отправь их души к бессердечному дереву.
Но я чувствую
жизнь мальчишки в своих руках.
Вижу,
как он дрожит, пытаясь бороться с музыкой моих сестер.
Слышу
его голос, отдающийся эхом внутри меня.
Я бы назвал тебя
Серена.
Звезда.
Я не могу убить этих людей.
Не хочу.
Я ухожу,
оставляя их
среди лязга и шума.
Я
не
хочу
быть
ее
монстром.
И
не
буду.
Глава шестнадцатая. Оуэн
Я забыл что-то важное.
По крайней мере, мне так кажется.
При свете дня, когда я готовлю, пропалываю огород или наблюдаю за Авелой, я ни о чем не вспоминаю. Во тьме ночной, когда смотрю в телескоп и заполняю карты с отцом, тоже ни о чем не думаю.
Но в промежутке между сном и явью, между тьмой и рассветом я чувствую аромат фиалок, и воспоминания возвращаются.
Серебристое лицо. Шалаш из веток, сплетенный при помощи магии. Прикосновение холодных пальцев ко лбу. Резонирующий голос: порой глубокий, как виолончель, порой высокий, как скрипка. Сияние светлячков.
Даже днем, когда я думаю о крушении поезда, о пассажирах, убитых в лесу, воспоминание кажется каким-то странным. Будто смазанным.