В белом плену - стр. 9
Марина тоскливым взглядом окинула виды за стеклом. Мимо проплывали высокие заборы, за которыми скрывались от завистливых взглядов роскошные виллы и коттеджи. Здесь, за бордовым забором, дом семьи Меерсон. Он предприниматель, занимается стройкой. Она спускает его деньги в салонах красоты и дорогих бутиках. Раньше в Италии, теперь, после начала конфликта на Украине, в Эмиратах. За темно-зеленым забором живет Гавкин. Он трейдер, играет на бирже. Меняет женщин, как перчатки. В свои сорок с небольшим у него нет ни детей, ни жены. А ему и не надо. Сейчас он на своей яхте жарится где-то на Сейшелах. За другим непримечательным забором жил вор в законе из девяностых. Его дом слегка обветшал: штукатурка на фасаде его дома местами осыпалась, а на крыше стали проглядывать следы ржавчины. Говорят, он спустил все свое состояние в казино в Монако. Марина устало отвернулась от глухих заборов и уставилась невидящим взглядом вперед.
Она чувствовала себя, как дорогая птица в золотой клетке, которая с недавних пор стала давить на нее со всех сторон. Марине до чертиков надоело это нелюбимое обрюзгшее тело ее мужа, его мясистые руки, которые беспрестанно хватали ее за все аппетитные места и тошнотворное гнилостное дыхание, которого ее благоверный не замечал. Она устала от его мерзких низких шуточек и от его бурного смеха с запрокидыванием головы назад и сотрясающейся, будто в конвульсиях, грудной клеткой. Иногда у него между зубов застревало мясо, и он мог дальше продолжать разговор, даже не пытаясь прикрыть рот рукой. А еще ее бесило его бесплодие, которое он не собирался лечить. Марину выворачивало от его запаха, когда он ложился с ней в кровать, минуя душ. И его просыпания в холодном поту: по ночам его мучили покойники, которых он отправил на тот свет в девяностые. Она ненавидела, как сидели на нем классические костюмы. И его привычку хлопать себя по животу после плотного ужина.
Но она любила его деньги. Они давали ей свободу и уверенность в завтрашнем дне. Они давали ей уверенность в себе. Давали чувство собственной значимости и дарили спокойствие. И, казалось, что еще нужно бывшей еще вчера деревенской девчонке из рязанской глубинки, а теперь известной в определенных кругах жене миллиардера?!
А ей хотелось простого женского счастья. Перестать играть влюбленную глупышку. Просыпаться и засыпать в объятьях любимого мужчины. Слышать, как ее называют «мама» ее маленькие мультяшные копии. Птичке хотелось на волю, пока она еще могла петь. Пока годы неволи не перемолотили ее безвозвратно и не превратили в пыль ее желания, мечты и прекрасное лицо.