Узник вечной свободы - стр. 53
Первой экзаменационной ночью воздушный след привел меня к кабаньему стаду. Я бесшумно подкрался с подветренной стороны и притаился за гнилым поваленным деревом, скользким от мелкого серого мха. В неглубоком болоте принимали грязевую ванну три уважительного размера кабанихи. Одну из них окружали подросшие поросята.
Я решил начать охоту с ближайшего поросенка, а в случае удачи догнать любую из бездетных кабаних. Свирепые лесные свиньи – нелегкая добыча для вампира. Подкожный жир мешает проникновению яда в их кровь. Для умерщвления кабана требовалось порядочное время покататься на его спине, вгрызаясь в заплывшую жиром шею, с риском быть повергнутым наземь, затоптанным копытами и распотрошенным клыками. Чтобы пойти на такой риск, следовало прервать логическое течение мыслей. Этого я не сделал.
Выбранный поросенок приподнялся, вращая крючком хвоста, и заманчиво хрюкнул. Я легко перемахнул через гнилое дерево и ухватил его задние ноги. Тут на выручку подоспела рассерженная мамаша. Она поддела меня пятачком под самые ценные для любовника части тела и подбросила вверх.
Неизвестно, кто визжал громче: отпущенный мной кабанчик или я сам. Я с головой скрылся в болоте и чудом оттуда выкарабкался, хватаясь скользкими пальцами за разваливающиеся в руках гнилушки. Кабаны за это время покинули пределы охотничьих угодий.
До утра мне удалось поймать пару непуганых мышат, снять с ветки спящую пеночку и вытащить из-под дубового корня злобного барсука с огромными когтями.
Несмотря на то, что я тщательно вымылся в реке перед возвращением в нору, от меня разило свиным навозом. Собратья брезгливо воротили носы, а Людмила и вовсе переселилась из нашей спальни в общую комнату.
Две ночи подряд я питался мелкими зверьками и птенцами. Третьей ночью наткнулся на кровавый след лося. Аппетитный запах довел меня до нужной степени безрассудства. Я напрочь забыл об осторожности, считая, что добыче от меня не уйти.
Лось проплывал неторопливой иноходью среди осин, берез и вековых дубов. Я обогнул его с севера по ветру, забрался на высокий дубовый сук над звериной тропой и замер в ожидании.
Сохатый великан высунул из листвы плешивую голову, коронованную развесистыми рогами. Он подергал мясистой верхней губой, проверяя воздух, и зашагал дальше. Неподалеку от меня лось остановился у молодой осины и навалился на нее грудью, пригибая к земле. С хрустом и чавканьем он стал обкусывать нежную листву с гибких веток. Беспокойно ерзая в предвкушении собственного ужина, я подсчитывал ароматные кровоточащие язвы на ногах зверя, в которых копошились личинки овода. Ободрав верхушку одной осины, лось занялся соседней и подвинулся ближе ко мне. От испарения ненавистной смолы я едва не расчихался. Беглой мыслишкой я предположил возможность отравления кровью животного, злоупотребляющего ядовитой снедью. Растущий голод не принял моего сомнения, напомнив, что прежде мне не становилось дурно от лосиной крови.