Узник - стр. 1
Всё детство я проводил у бабули с дедом, да нужно сказать, у них прошло всё моё детство. Это были поистине счастливые времена. Иногда я думаю, как наши дети будут вспоминать детство смартфонов и различных гаджетов, ведь я родился и вырос в Советском Союзе, где из развлечений была сплошная улица. Постоянно сбитые колени и локти, которые бабушка нежно обдувала и максимум прикладывала подорожник. Через час я вытирал слёзы, и уже забыв о боли, бежал получать новые травмы.
А эти советские велосипеды, особенно когда ты ещё мелкий и катаешься на Десне под рамкой, или турниры по футболу, чуть ли не на картофельном поле. Так проходил целый день, а вечером плетёшься без ног до кровати, а бабушка всё равно обнимет и поцелует перед сном.
Для меня настоящим другом был мой дед, который изрядно выпивал. Будучи уже на пенсии, он работал обыкновенным сторожем в ТОРГЕ. Дед заступал на дежурство, а я возил обед на велосипеде, который мог уронить несколько раз.
Когда подъезжал к его проходной, то уже был готов поехать в магазин, по его указанию. Он мне давал пятак или трёшку, пакет, и я мчался в продуктовый магазин, неподалёку. Там уже все знали, что я внук Иваныча, заворачивали бутылку пшеничной и кулёк конфет, для меня. Конфет было несколько сортов, но самые любимые ириски, которые можно было жевать бесконечно долго.
По приезде домой бабушка постоянно меня пытала, покупал ли я деду водку, но я его не сдавал. Наступал вечер, а дед пьяной походкой шёл домой. Самое интересное в том, что его никто и никогда не боялся, а наоборот, когда он выпивший, то становился добрым и разговорчивым.
Дед был невысокого роста с лысиной и с очень крупными руками. Руки его до сих стоят перед глазами. Таких крепких рук, как у деда, я не встречал. Он всегда носил потёртый пиджак, одетый на рубашку в горошек, а на голове обязательно кепка, которую терял по дороге, будучи нетрезв, но когда поймёт, что на голове ничего нет, то возвращается искать и всегда находит.
Мы жили в частном деревянном доме, который дед построил сразу после Великой Отечественной войны. Тогда все дома были одинаковые, строили на один лад. На входе была большая летняя веранда, в которой стоял деревянный круглый стол и обычный диван. Сразу после выхода из веранды, длинный коридор. Он был настолько большой, что мы там устраивали дискотеку с друзьями. Ставили на пол кассетный магнитофон, натягивали гирлянду и танцевали до утра. Там я впервые влюбился в девочку из соседнего дома, но безумно боялся пригласить её на медленный танец.
Я был в компании вроде заводилы, и выполнял роль диджея. Регулярно перематывал кассету на один и тот же медляк, но не решался подойти к ней с предложением о танце. Однажды я набрался смелости, и это свершилось. Тогда были первые чувства, которые я испытал, и наверно они останутся в памяти навсегда.
Нас в семье у бабушки с дедом было шестеро внуков, а этот большой коридор служил для вечерних посиделок с выпившим дедом. Мы садились прямо на пол, окружали деда и просили его рассказать про войну. В нашей детской памяти уже тогда зарождалась мысль, что нас окружают герои, которые 4 года войны с немецкими оккупантами сражались за то, чтобы мы вот так, в тёплой обстановке, окружив деда, сидели часами и слушали его рассказы.
Бабушка поворчит, поворчит на пьяного деда, а сделать ничего не может, даст ему лёгкий подзатыльник, да пойдёт к Майке разговаривать. Майка − это наша корова и кормилица, умная корова была, всё понимала, что ей говорят. Зато молока давала по 20 литров в день. Доиться давала только моей бабушке и маме, других не подпускала, разве только, когда свеклы, да травы принесёшь.
Так под тусклой лампочкой, мы могли сидеть часами с дедом, засыпая у него на руках. Я всегда внимательно слушал его рассказы, ведь другого момента послушать про войну не было. Обычно он редко рассказывал про те кошмарные четыре года. Когда война началась, деду было 16 лет. Жил он с родителями, братом и сестрой на другой стороне города. В те времена, города, были похожи на деревни, с частными застройками и деревянными домами.