Узнай Москву. Исторические портреты московских достопримечательностей - стр. 55
Весьма строгий к соблюдению всякого рода правил, Сафонов тем не менее мог и нарушить их в некоторых случаях. В октябре 1899 года порог особняка на Большой Никитской переступила красивая девушка. Это была приехавшая из Одессы Антонина Нежданова. В консерватории ее не ждали – прием давно закончился. Однако Сафонов все же согласился прослушать ее: «Директор… принял меня очень ласково. В присутствии недавно прибывшего из Италии профессора Мазетти внимательно выслушал меня, пытливо и строго глядя острым взглядом своих черных, насквозь пронизывающих глаз. Он… предупредил, что вакансий нет, так как уже во всех классах закончен прием, и я смогу быть принятой только в том случае, если профессор Мазетти найдет возможным взять меня в свой класс сверх нормы. Пробуя мой голос, он предложил спеть несколько гамм, арпеджио, романс Чайковского “Колыбельная [песнь] в бурю” (в тональности ля-бемоль, причем высокое ля-бемоль я взяла с трудом); сыграть несколько тактов с листа аккомпанемента серенады “О дитя” Чайковского; проверили диапазон голоса, слух, знание интервалов. Выйдя из кабинета, я стала ждать в приемной консерватории результата своего испытания. Через несколько минут профессор Мазетти вышел и, подойдя ко мне, объявил, что я принята в его класс».
Нежданова от волнения поначалу не поняла, какое счастье свалилось на ее голову: «Мысли и чувства лишили меня способности реагировать по-настоящему на сообщение профессора Мазетти. Я стояла перед ним как будто с совершенно спокойным, равнодушным видом, точно каменная, даже не смогла ответить на его слова как следует, еле-еле пробормотала Merci bien. Профессор Мазетти позже мне говорил, что его поразил тот безразличный, холодный тон, которым я ему ответила Mersi bien (Спасибо большое. – А.В.). Он, конечно, ожидал другого ответа, более радостного и довольного, зная, как вообще все стремятся попасть в консерваторию, да еще к такому профессору, как он. Впоследствии, будучи в дружеских отношениях с профессором Мазетти, я узнала от него о том впечатлении, которое произвела на пробе своим голосом. Директор Сафонов сказал очень лестную для меня: “Се sera une charmeuse»” (Это будет роскошно! – А.В.)». Умберто Мазетти (1869–1919) – легендарный профессор пения Московской консерватории, был специально выписан Сафоновым из Италии. С 1899 года он воспитал блестящую плеяду русских певцов, в том числе В.В. Барсову и Н.А. Обухову. «С первых же дней Мазетти завоевал симпатии. К нему стремились все ученики, так как слухи о нем как о выдающемся профессоре и о его прекрасном методе были уже всем известны. Действительно можно с уверенностью сказать, что вокальное искусство он преподавал в совершенстве. Я чувствовала это на себе. Первые годы по приезде в Москву профессор Мазетти, не зная русского языка, объяснялся только на французском и итальянском. Я – одна из учениц, хорошо владевших французским языком, – присутствовала после своих уроков на занятиях других учеников нашего класса в качестве переводчицы, что доставляло мне огромное удовольствие и, кроме того, приносило пользу. Я могла следить за всеми приемами преподавания вокального искусства, подробнее знакомиться со школой профессора Мазетти, проверять результаты его преподавания не только на своем, но и на других голосах», – пишет Нежданова, обучившаяся в консерватории еще и итальянскому языку. Впоследствии, живя в Италии, она не раз слышала от местных жителей вопрос – откуда она так хорошо говорит на их родном языке. Нежданова также запомнила строгость Сафонова: «Был требователен, но справедлив… Сафонов очень любил мой голос, ему очень нравилось мое исполнение самых трудных вокализов… Он это очень ценил, говоря: “Кто поет хорошо вокализы, тот сумеет все хорошо петь”. За каждое удачное исполнение он дарил мне на память гривенник. За три года моего учения у меня собрался целый капитал из его гривенников!»