Уж замуж невтерпеж - стр. 42
В этом голосе было столько отчаяния.
– Я видела, как она умирала. Она… отравила кого-то. Убила. Смерть оставляет отпечаток на человеке. Но та, другая, забрала её с собой. Так тоже бывает. А эта женщина не захотела уходить. И осталась. Только все равно умерла. А чтобы жить… она… она убивала.
Тихо.
Очень тихо. И слышно, как колотится сердце.
– Девушек. Она их забирала и убивала.
А степняки слушают внимательно. И с каждым произнесенным словом лицо мужчины темнеет. И вот уже не он поддерживает Теттенике, но она цепляется за руки его, словно пытаясь удержать.
Остановить.
Что?
– Она забирала их жизни себе, но этого было мало. И она пришла сюда. Она… хотела забрать её жизнь, – Летиция Ладхемская повернулась к степнячке. – Но почему-то просто так сделать этого не могла. Извините. Смерть, она всегда слегка размывает восприятие. Всякий раз по иному. Но… кем бы ни была эта женщина, тело лучше сжечь.
Она протянула полотенце к Ксандру.
– И еще… – Летиция задумалась ненадолго. – Могу я поговорить с вами? Наедине?
– Это неприлично! – взвизгнула пухлая женщина, которая, верно, выполняла ту же роль, что и боярыня Никитская при Мудрославе. – Наедине! Это… это вас скомпрометирует!
– Я думаю, этот вопрос можно решить, – Ричард подал руку принцессе, и это вновь же резануло по сердцу. Конечно… темный дар некромантии там, в мире обыкновенном, привычном Мудрославе, стыден. А здесь? Не выйдет ли так, что этот дар, про который Повелитель говорил, что он редок, станет тем самым аргументом в пользу Ладхема?
И не то, чтобы Мудрославе вдруг захотелось замуж, нет.
Просто… обидно.
– Что бы вы ни хотели сказать, – Ричард протянул другую руку демонице. – Мы выслушаем.
А еще подумалось, что демоница тоже не выглядит счастливой.
Почему?
Летиция Ладхемская давно не чувствовала себя настолько неудобно. Наверное, с того самого раза, как матушка, узнав о её даре, о недостойном её поведении, слегла. И впервые не ругалась, не читала мораль, но просто лежала, такая непривычно бледная и несчастная.
А в покоях остро пахло лекарствами.
Батюшка гляделся мрачным и хмурым.
И сама Летиция чувствовала себя виноватой. Правда, не понимала, в чем именно провинилась. Она ведь никому не причинила вреда.
Она… только пользу.
Она помогала.
Это ведь важно, помогать людям. Но отец был бледен.
– Дорогая, – матушка говорила слабым голосом и руку протянула, и Летиция коснулась этой руки, цепенея от страха. Вдруг да увидит на ней, на белой коже, привычную тень смерти? Но нет. Руки были чисты. И даже задышалось легче. – Дорогая, мы не сердимся… мы понимаем, что ты не виновата.