Уютная кондитерская в Париже - стр. 7
– Просто хотел проверить, что ты в порядке.
В его бодрой улыбке чувствовалась какая-то натянутость.
Она, испытывая чувство вины, открыла дверь шире.
– Я в полном порядке.
– В полном порядке? – Он шагнул в ее квартирку-студию и закрыл за собой дверь.
– Да, в полном порядке. – Она вздохнула. – Хочешь чашку чая или чего-нибудь?
Он насмешливо вскинул бровь.
– Чего-нибудь? Ты тут не припрятала глоток бренди или виски, о котором я ничего не знаю?
– Да бога ради, какое это имеет значение, если и припрятала? – Она уже давно не в том возрасте, когда каждый считает нужным подтрунивать над тобой, и ее ничуть не волновало, если ее раздражение прорывается наружу. – На тот случай, если ты еще не заметил: я взрослая женщина. Это была фигура речи. Ты испытаешь облегчение, узнав, что в моих скорбных шкафах не припрятано ничего, кроме двух коробочек чая «Пи-джи Типс».
– Слушай, сегодня утром кто-то встал не с той ноги. Или все дело в том телефонном звонке?
Ник сложил руки на груди и прислонился к стене.
– Это абсолютно никак не связано с твоим гребаным Себастьяном Финлеем. Я устала оттого, что вся семья относится ко мне, как к маленькому ребенку. Мне почти тридцать, ё… – Она замолчала на полуслове, увидев, что он нахмурился. Если она бранилась, то он выходил из себя. – Ёлки зеленые. Мама и папа начинают суетиться вокруг меня, а потом к ним присоединяются эти хреновы Джонатон и Дэн. Кэт и Гейл обе считают, что это смешно, когда вы начинаете устраивать гребаную бурю в стакане воды. А ты хуже всех – приходишь и строишь из себя старшего брата. Мне этого не нужно. – Она твердо стояла на своем, сердито глядя на него и сжав в кулаки опущенные по бокам руки. Хотя у нее и возникло искушение припустить по комнате и броситься на диван, но она сдержалась: это походило бы на детскую истерику, а ей нужно было, чтобы Ник знал, что они все сводят ее с ума. Может, ей сегодня чуток тестостерон в голову ударил, может, немного устала, но все это копилось в ней уже несколько месяцев.
– Это только потому, что мы тебя любим, – объяснил Ник.
– Я это понимаю, правда.
– Но?
– Я… Я чувствую… – Проблема, однако, состояла в том, что она не знала, что чувствует. Разочарование. Раздражение. Слабость. Сидение в доме. Толчение воды в ступе. Сьюки, ее подружка с работы, шеф по выпечке, отправилась в Нью-Йорк. Ее карьера шла на взлет. А у Нины и карьеры-то никакой не было, уже не говоря о возможности взлететь. К несчастью, у нее не было опыта, не говоря уже о профессиональной поварской подготовке или дипломе, чтобы подать заявление на место Сьюки. Ник это не смог бы понять, как и остальные члены семейства. Они все были довольны и счастливы, хотя она подозревала: Ник иногда был не прочь оставить ферму и чуточку расширить свои горизонты. Только Тоби оторвался ненамного от семьи, когда уехал в Бристоль учиться на ветеринара, а теперь вернулся и обосновался всего в каких-то пятидесяти милях от них, хотя этого вполне хватало, чтобы выйти из каждодневной опеки.