Уйти по воде - стр. 16
В Катиной душе с сентября шла борьба. С одной стороны, ей безумно хотелось участвовать во всей этой неимоверно притягательной жизни – шептаться, кидать записочки, хихикать, серьезно влюбиться, наконец, тем более что Ковалев смотрел на нее как-то загадочно (но он ко многим девочкам приставал), а Ваня Петровичев, хотя и не самый симпатичный, совершенно точно уже был в нее влюблен.
С другой стороны, она помнила наставление отца Митрофана о растрачивании души, да и не хотелось ей, чтобы ее считали «неблагонадежной». Но главное, она понимала – все это суета и тлен, нет, даже проще, все это – грех. Грех – это жизнь, удаленная от Бога, так говорил в проповедях отец Митрофан. Все эти хихиканья, влюбленности, модная музыка, украшение себя ведут прочь от Бога, прочь от главного, осознание которого есть внутри у каждого человека.
Она стала задумываться, какой суетной и греховной жизнью живет. В голове ее были сплошные мальчики, писала и думала она исключительно про любовь, в храме скучала и томилась, отцу Митрофану внимала плохо, все время ей хотелось каких-то страстей, хотелось нравиться, кокетничать, все время влюбляться.
Особенно это было заметно при общении с Дашей, дочкой тети Зины. С Дашей Катя подружилась. После того как родители стали ходить к отцу Митрофану, мама сошлась с тетей Зиной ближе. Иногда Катя ходила вместе с мамой к ней в гости и каждый раз поражалась, как много в их квартире икон, причем самых разных – больших и маленьких, бумажных, деревянных, в больших киотах и в железных «ризах». Они висели на стенах в каждой комнате, стояли на старом черном пианино вплотную друг к другу, одна большая икона Спасителя висела над входной дверью. Ниже возле двери была приколота к стене бумажка с молитвой «при выходе из дома». Молитву мама тут же себе переписала, чтобы дома повесить такую же. Среди икон были и совсем старинные, темные, на которых едва различались лики, были и новые – их писала сама тетя Зина. Мама все время восхищалась, расспрашивала, рассматривала иконы и однажды попросила взять Катю в иконописный кружок: кружок был при приходе отца Маврикия, и вела его сама тетя Зина. Катя получила благословение отца Митрофана и занялась иконописью.
У отца Маврикия все было как-то по-другому, иначе, чем в Катином приходе – это она почувствовала сразу, как только там оказалось. Как будто в самом воздухе разливалась странная, почти монашеская строгость. Все в приходе знали друг друга по именам, людей было мало, зато существовала строгая иерархия. Так объяснила Даша. Было несколько «кругов» – самый ближний круг, давние духовные чада, к которым, конечно, относилась и тетя Зина; чуть подальше – менее близкие, круги расходились дальше и дальше, на периферии болтались «новички»: продвижение вглубь им было необходимо как-то заслужить. У отца Маврикия Катя все время чувствовала себя таким «новичком», хотя приходила в этот храм раз в неделю на занятия, дружила с Дашей и хулиганистым ее братом Лешей, знала всю их семью, в которой родились еще погодки Миша и Лиза, семью, такую, казалось бы, «приближенную», привилегированную. Но дружба эта никакого значения не имела, все равно для отца Маврикия и его прихожан Катя оставалась чужой.