Уйти по воде - стр. 13

Но Катя устояла в вере и отвергла соблазн. Вот оно, мученичество! Вот где нужно показать свою веру. Не в «божеский» вид привела бы ее тетя, а в совершенно противоположный – бесовский. Надеть джинсы и постричься было предательством веры, отречением от Христа, она вспоминала мучеников (и крючья), нет, все же длинная юбка куда проще и ее можно пережить.

Но Катя даже не подозревала, какое еще ей уготовано испытание. Возле соседнего подъезда, мимо которого она обычно проходила, возвращаясь из школы, каждый день стала собираться компания. Это были почти ее ровесники или чуть старше, кажется, металлисты или панки, она что-то слышала такое, но точно не знала, – в узких джинсах, в кожаных куртках-«косухах» (совершенно сатанинское одеяние!) со множеством каких-то железяк, в черных футболках с нарисованными жуткими рожами, они сидели возле подъезда, болтали, смеялись, ближе к вечеру начинали петь под гитару.

Столкновение с ними повергло Катю в страх и трепет. Во-первых, потому что они были воплощением «неправославности» – неправославнее было бы сложно придумать, если даже сами «обычные неправославные» их, кажется, побаивались. Во-вторых, потому что они были самыми что ни на есть врагами: возможно – тут Катя даже замирала от какого-то сверхъестественного ужаса – они даже были сатанистами, эти металлисты, она где-то слышала про них, про всю эту музыку, как от нее сходят с ума, становятся безумными, поклоняются сатане.

Но больше всего Катя страдала от того, что хотела сразить их и уложить в штабеля – именно их, ладно уж, Бог с ними, с остальными мальчиками. Ей нравились их таинственные железяки, и гитары, и кожаные куртки, придающие им такой мужественный вид, а особенно то, что они не боялись быть «другими» и непохожими на всех – они это могли, а Катя нет. Это было хуже всего – ей нравились враги христианства. Воина Христова из нее что-то не получалось.

Нет, одного только текста явно было мало. Если бы можно было самостоятельно снимать кино! Но Кате пришлось довольствоваться только рисунками. Рука сама начинала чертить в секретной тетрадочке: вот крупным планом лицо девушки, конечно, она очень хороша собой, хотя и очень скромна, но в глазах у нее такая твердость и сила, что всякий, взглянув на нее, останется очарованным и потрясенным. Пририсуем ей приспущенный с головы белый платочек, из-под него выбивается непослушная вьющаяся прядка волос. Справа пусть будет узкая извилистая тропинка, ведущая к храму вдалеке, слева – слева будет «он», конечно, красавец и мечта, но неправославный и грешный. Пусть смотрит потрясенно на нашу героиню, одарившую его суровым, спокойным взглядом, так что всегдашняя его насмешливая улыбка исчезает, замирает рука на гитарном грифе – он удивлен и восхищен: таких девушек он еще не встречал! Вот рядом его друзья в сатанинских одеяниях – «косухах» с железяками, гитары, смех, все соблазны этого грешного мира, этого города, такого страшного в середине 90-х, чужого, злобного, мирского. Что она выберет – свет или тьму? Отречется от Христа или от своей грешной любви? Как велик соблазн!