Увидеть весь мир в крупице песка… - стр. 4

Одна экспансивная верующая говорила нам: «Не молитесь, не креститесь, но в душе носите Господа». А потом, когда матушка вышла, она искушала отца Иоанна: «Пей, батюшка, пока матушка вышла». Она была пьяна, в неё вселился дьявол.

Батюшка хорошо простился с нами и даже признался: «Приезжайте, с вами я и отдохну, ведь закрыт я от всех здесь». На что Виктор заметил: «Мы – распахнём эти ворота. Будут они верить в Николая – угодника».

– Что вы, что вы, – говорил дядя Ваня, и затем добродушно – величественно наложил на нас крест один и другой. Попадья вышла за ворота и махала ручкой нам на прощание, и видно было, что она это делает с расчётом, чтоб и окружающие видели. Я помахал им на прощание, и мы поехали. Евгений Сергеевич был очень пьян и, выезжая из ворот, выругался. Виктор его одёрнул.

…Мы долго блудили по степи, пока, наконец, не остановились на берегу Каратала, в нескольких км от «заготскота», около вертолёта.

… Видел зайца и фазана. Сейчас все спят (17 – 00). Я читаю «Введение в языкознание».

* * *

…«Племянник-то мой, да ум свой», «За ваше здоровье водку, да в свою глотку»,– говорила беззубая 76-летняя бабка, которая в молодости очень хорошо разрисовывала пасхальные яйца.

09. 05. 1965 г.

Разбили лагерь, разумеется, у реки. Поставили пока две палатки. Вертолётчики дали нам мяса две ляжки. Вчера сварили и очень много ели. Виктор поймал два сазана и четыре маринки. Большие рыбины. Сейчас будем жарить. Оказывается, у маринки не едят икру. Шофёр Виталий пошинковал рыбу маринку, чтобы косточки не чувствовались при еде. Посмотрим, какова она на вкус. Птицы поют не смолкая. Кричат фазаны. И чувствуется, берега живут полной жизнью.

11. 05. 1965 г.

Остались вдвоём с Виктором (старшим гидрогеологом). Сделали лодку. Клёв хороший. Едим уху и жареную рыбу. Кроме сазана и маринки, поймали леща, засолили. Рыбным хозяйством занимается Виктор. Вчера перед заходом солнца я взял с собой Пальму, собаку похожую, на сеттера, и пошёл по лесу. Выйдя на поляну, увидел фазана. До него было далеко. Подбежали, след простыл. В лесу Пальма резвилась, путаясь в траве, носом прорезая путь. Я вышел к берегу. Мелкий ивняк был мокрый, видимо роса окутала его. Потом я снова углубился в заросли. Там я услышал соловья. Остановился. Посвистел (как мог), вторя ему. Соловей подлетел ближе. Минут пять мы пересвистывались, затем я решил ему продемонстрировать богатство человеческой песни. Я свистел старательно. Но соловей удалился от меня. Ему не понравились наши, человеческие «достижения». На обратном пути какая-то птица вспорхнула рядом. Я посмотрел на реку, в ней отражались последние лучи вечерней зари. Вода была на западе оранжевой, жёлтой, голубой, на востоке – серой. Закат затухал, отблески тускнели. Вода выравнивалась в цвете, и наконец, стала тёмно-серой.