Увещание к подвигам добродетели. Сборник бесед святого отца нашего Иоанна Златоустого духовно-нравственного содержания - стр. 2

Будем, увещеваю вас, возлюбленные, избегать порока и избирать добродетель, дабы нам не посрамиться в день откровения дел. Всем бо явитися нам подобает пред судилищем Христовым, говорит Павел, да приимет кийждо яже содела или блага, или зла (2 Кор. 5, 10). Будем же иметь в уме это судилище и представим, что оно теперь существует, что судия сидит и все открывается и выставляется на вид. Ибо нам нужно будет не только предстать, но и открыться. Неужели вы не смущаетесь? Неужели не трепещете? Не решаемся ли мы часто лучше умереть, нежели открыть пред почтенными друзьями наше тайное преступление? Как же будем чувствовать себя тогда, когда грехи наши откроются пред всеми Ангелами и всеми людьми и предстанут пред нашими глазами? Обличу тя, говорит Господь, и представлю пред лицем твоим грехи твоя (Пс. 49, 21). Если же тогда, когда еще нет самого события, а только оно предполагается и изображается словами, мы терзаемся совестью; то что мы будем делать, когда оно наступит, когда будет присутствовать вся вселенная, и ангелы, и архангелы, и начала, и власти, когда будут непрерывно звучать трубы, когда праведники будут подъяты на облаках, и будет великий плач грешников? Какой тогда страх обнимет оставшихся на земле? Ибо сказано: едина поемлется, и едина оставляется: един поемлется, а другий оставляется (Мф. 24, 40–41).

В каком состоянии будет душа их, когда они увидят, как другие отводятся с великой честью, а они оставляются с великим стыдом? Невозможно, поверьте, невозможно выразить словом этого страдания. Видали ли вы когда-нибудь отводимых на смерть? В каком, думаете, состоянии находится душа их, когда они идут путем до места казни? Чего не решились бы они и сделать, и претерпеть, чтобы избавиться от этой тьмы? Я слыхал от многих, которые после отведения на казнь были возвращены назад по человеколюбию царскому, что они даже в людях не узнавали людей от душевного смущения и ужаса. Но что я говорю об отводимых на казнь? Их окружал народ, из которого большая часть и не знала их; но если бы кто взглянул тогда в душу каждого, то нашел бы, что нет ни одного столь жестокого, ни одного столь смелого, ни одного столь мужественного, который бы не пал и не смутился в душе от страха и уныния. Если же тогда, как другие предаются смерти, не имеющие с ними никакого общения, бывают в таком расположении, то в каком состоянии будем находиться мы, когда сами подвергнемся более тяжкой участи, быв лишаемы той неизреченной радости и отсылаемы на вечное мучение? Если бы даже не было геенны, то быть отвергнутым от такой светлости и отойти с бесчестием, каким будет наказанием? Ибо если теперь многие, видя шествующего царя, представляя собственную бедность, не столько получают удовольствия от этого зрелища, сколько испытывают скорби от того, что не участвуют ни в чем из окружающего царя и не находятся близ повелителя, то что будет тогда? Или, вы думаете, малым будет наказанием – не быть поставленным наряду с другими в том сонме, не удостоиться неизреченной славы, быть удаленным и остаться далеко от того торжества и неизглаголанных благ? Но если кроме того будут и мрак, и скрежет зубов, и узы неразрешимые, и червь неумирающий, и огонь неугасающий, и плач, и стенание, и языки, мучимые жаром как у богача, когда будем вопиять и никто не услышит, будем стенать и плакать от страданий и никто не станет внимать, будем смотреть во все стороны и никто нисколько не утешит, то как судить о находящихся в таком состоянии? Что может быть несчастнее этих душ? Что горестнее?