Увечный бог. Том 2 - стр. 97
Солдат погибает – за что, сам не знает,В прах рассыпаются мечты,А в зеркале уходишь ты.Памятник сломан, храм разворован,Символ веры изгажен, обезображен,Красота не вечна, и ее не спасти,И в зеркале уходишь ты.Боги дают, а затем отбирают,Из каждой молитвы,Твою кровь выпивают,Красоту восхваляют и убивают,И когда уже ничего не спасти,В зеркале уходишь ты,В зеркале уходишь ты.«Песнь последней молитвы»(в эпоху свершения)Севул из Коланса
Он почувствовал толчок, будто корабль качнуло на волне. За первым толчком последовал второй. Вспомнились пьянки, когда ты лежишь под столом, а тебя пихают сапогами под ребра. После третьего толчка, более сильного и нетерпеливо-раздраженного, он захотел выругаться, но губы отчего-то слиплись, поэтому из них вырвался только нечленораздельный стон.
Он решил, что, наверное, стоит открыть глаза.
Разлепить склеенные веки тоже оказалось непросто. Глаза сильно жгло, пока он пытался проморгаться. В полумраке над ним нависал расплывчатый силуэт. Пахло гнилью. Во рту ощущалась застарелая кровь. И какая-то горечь. Вкус поражения.
– Поднимайся.
Рядом присела еще одна фигура. На щеку легла мягкая рука, но, коснувшись жесткой щетины, отдернулась. А затем опустилась снова, да с такой силой, что голову развернуло набок.
– У нас мало времени, – послышался женский голос. – Дверь открыта. Это могут учуять.
– Яд выветрился, и уже давно, – произнес первый. – Он слишком долго пролежал без движения.
– Страж должен был…
– Бродит по каким-нибудь Путям, думаю. К счастью для нас.
– Поможешь ему подняться?
Он почувствовал, как его подхватывают под плечи и отрывают от пола. Поясницу и ноги пронзила резкая боль. Он не помнил, чтобы ему когда-либо было так тяжело держать свой собственный вес.
– Да стой ты уже. Я тебя долго не удержу.
– А мне, как думаешь, каково было? – спросила женщина. – У меня все кости трещали.
Он крякнул от боли в ногах и пошатнулся…
– Сделай шаг назад, вот так. Обопрись на стену. Теперь посмотри на меня, дурень. Посмотри хорошенько. Узнаешь?
Было темно, но лицо мужчины он разглядел. Всмотревшись ему в глаза, он нахмурился.
– Как меня зовут? – чеканя слова, спросил мужчина.
Он собрал всю слюну, что была во рту, и, работая языком, разлепил губы.
– Я тебя узнаю́, – выдавил он из себя. – Тебя зовут… Пятно.
– Пятно? – Мужчина повернулся к женщине. – Он говорит, что меня зовут Пятно.
– Мне его еще раз ударить?
– А ты – Клякса, – произнес он, невинно моргая. – Пятно и Клякса. Да-да, напоили меня, обчистили. Надо бы вас обоих убить. Где мои штаны?
Все еще опираясь на стену, он смерил мужчину и женщину свирепым взглядом. Те отошли на шаг. Они находились в коридоре. Справа – тяжелая деревянная дверь. За ней виднелся заросший двор, откуда веяло прохладой, тянуло гнилью и стоячей водой.