Размер шрифта

Увечный бог. Том 1 - стр. 1

Steven Erikson

THE CRIPPLED GOD

First published as The Crippled God by Transworld Publishers, a part of the Penguin Random House group of companies

Много лет назад один человек дал шанс неизвестному писателю с его первым фэнтезийным романом – романом, который до того безуспешно прошел несколько кругов издательств. Без этого человека, без его веры и без его многолетней непоколебимой преданности моему громадному предприятию не было бы никакой «Малазанской книги павших». Мне необычайно повезло работать с одним редактором от начала до конца, и я смиренно посвящаю «Увечного бога» моему редактору и другу Саймону Тейлору.

Благодарности

Моя глубочайшая благодарность следующим людям. Бета-ридерам за своевременные комментарии по рукописи, которую я навязывал им почти без предупреждения и, наверное, в неподходящее время: А. П. Канаван, Уильям Хантер, Хэзел Хантер, Бария Ахмед и Боуэн Томас-Лундин. И сотрудникам гостиницы «Норвей» в Перранарвортале, кофеен «Манго танго» и «Коста кофе» в Фалмуте, которые принимали участие в создании этого романа по-своему.

А также спасибо от всей души моим читателям, которые (я надеюсь) вместе со мной дошли до десятого и последнего романа «Малазанской книги павших». Я наслаждался нашей продолжительной беседой. Что такое три с половиной миллиона слов между друзьями?

Тот же вопрос я мог бы задать и моим издателям. Спасибо вам за терпение и поддержку. С буйным зверем покончено, и я слышу ваш вздох облегчения.

И наконец, любовь и признательность моей жене, Клэр Томас, которая вынесла суровое испытание не только романом, но и всем, что ему предшествовало. Кажется, твоя мама предупреждала, что выйти замуж за писателя – рискованное предприятие…

Действующие лица

В дополнение к появившимся в «Пыли грез».

Книга первая

«Он был солдатом»

Я известен
в религии гнева.
Поклоняйся мне, как озеру
крови в твоих ладонях.
Выпей меня до дна.
Горькая ярость
кипит и пылает.
У тебя были маленькие ножи,
но их было много.
Я получил имя
в религии гнева.
Поклоняйся мне
грубыми ранами
и после моей смерти.
Это песнь о грезах,
рассыпавшихся в пепел.
Твои бескрайние желания
теперь пусты.
Я утонул
в религии гнева.
Поклоняйся мне
до смерти
и до груды костей.
Самая чистая книга —
та, которую не открывали.
Не осталось невыполненных желаний
в холодный святой день.
Я найден
в религии гнева.
Поклоняйся мне
в потоке проклятий.
Этот дурак верил
и плакал во сне.
Но мы идем по пустыне,
сотрясаемой обвинениями,
где никто не голодает
с ненавистью в костях.
«Ночь поэта» I.IV
«Малазанская книга павших»
Рыбак кель Тат

Глава первая

Если ты не знал
миры в моем мозгу,
твое чувство потери
будет жалким
и мы забудем все по пути.
Бери, что дают,
и отверни кислое лицо.
Я его не заслужил,
как бы ни был узок
твой личный берег.
Если сумеешь,
я взгляну в твои глаза.
Пучку стрел в руке
я не верю,
Склоняясь перед улыбкой, закрывающей путь.
Мы не встречаемся в горе
Или в шраме,
затягивающем раны.
Мы не танцевали вместе
на тонком льду,
и я сочувствую твоим бедам
без задней мысли
о взаимности или расчете.
Просто так прилично.
Даже если для других
это странно.
Но многих тайн
ты не узнаешь,
И я не передумаю.
Все мои стрелы погребены, и
песчаный предел широк,
и все мое остывает
на алтаре.
Даже капель не осталось;
дитя желаний
с разумом, полным миров,
и кровавыми слезами.
Как ненавистны дни, когда я ощущаю смертность.
Дни в моих мирах,
где я вечен,
и если когда-то наступит рассвет,
я увижу его,
словно возрожденный.
«Ночь поэта» III.IV
«Малазанская книга павших»
Рыбак кель Тат

Котильон достал два кинжала и вгляделся в лезвия. Поверхность черненого железа словно струилась: две оловянных реки текли, цепляясь за сколы и выемки, там, где образовались зазубрины от брони и кости. Котильон присмотрелся к отражению бледного больного неба на лезвиях и сказал:

– И не собираюсь ничего объяснять. – Он поднял строгий взгляд. – Ты меня понимаешь?

Страница 1

На следующую страницу