Утренняя звезда - стр. 9
Лежу посередине каменной плоскости. Она черная с синими и фиолетовыми разводами, напоминает панцирь жука. Я на полу? Нет, вон чашки, блюдца, поднос с кофе… Это стол! Моя тюрьма была под столом! Не жуткая, зияющая бездна, а просто полость размером метр на два, высеченная в огромном мраморном монолите! Каждый вечер они садились ужинать, а я валялся в нескольких дюймах под их тарелками! Так вот что за голоса раздавались во тьме, вот что это был за шепот! Все это время я слышал звон вилок о тарелки!
«Какое варварство…»
Вспомнил! За этим столом сидел Шакал, когда я приехал к нему, оправившись от ран, заработанных во время Железного дождя.
Неужели он уже тогда планировал захватить меня в плен? Сюда меня привезли с мешком на голове, и я думал, что нахожусь в подземельях его крепости, но нет! Оказывается, мой личный ад находился всего лишь под тридцатисантиметровой каменной столешницей!
С трудом отворачиваюсь от стоящего рядом с моей головой кофейного подноса. На меня кто-то смотрит. За столом несколько человек, но я не могу разглядеть их, глаза застилают слезы и кровь. Отползаю, съеживаюсь, закрываясь от света, словно крот, впервые попавший на поверхность земли. Я слишком ошеломлен и напуган, чтобы продемонстрировать им свою гордость или ненависть, но даже вслепую чувствую на себе взгляд Шакала. Представляю это детское лицо, стройное тело, русые волосы, косой пробор.
– Уважаемые гости! – откашлявшись, произносит он. – Разрешите представить вам узника Эл семнадцать Эл шестьдесят три шестьдесят три!
Проступают его черты, ангельские и дьявольские одновременно.
Я вижу другого человека!
Я знаю, что больше не одинок!
Но потом я вспоминаю, что он со мной сделал, и душа разрывается на части.
Начинаю различать другие голоса, оглушительно громкие. Я скорчился на холодном камне, но мои ощущения этим не исчерпываются. Ко мне прикасается что-то естественно мягкое и ласковое. Тьма убеждала меня в том, что я больше никогда не почувствую ничего подобного: в открытое окно неспешно, плавным потоком влетает ветер, осыпая мою изголодавшуюся кожу поцелуями. Зимний ветер уносит с собой болотный запах моего покрытого грязью тела, и мне вдруг кажется, что где-то далеко отсюда между заснеженными деревьями бегает ребенок. Он гладит стволы и иголки сосен, в волосах застревает смола. Картинка похожа на воспоминание, которого у меня никогда не было, но мне очень бы этого хотелось. Больше всего на свете я желал бы такой жизни. Такого сына.
Я плачу. Не столько о себе, сколько о мальчике, которому кажется, что он живет в мире, исполненном добра, в мире, где мать и отец охраняют его, большие и могучие, словно горы. Я плачу о потерянной невинности. Увы, у меня нет такого прошлого, и я понимаю, что мое освобождение – лишь очередной трюк. Шакал никогда ничего не дает, только забирает. Совсем скоро свет превратится в воспоминание и я вернусь в объятия тьмы. Крепко зажмурившись, я слушаю, как кровь с моего лица капает на камень, и жду очередного удара.