Утренняя звезда - стр. 5

Или когда ты сойдешь с ума?

– Нет, – шепчу я сквозь зубы.

О да-а-а!

– Проклятая тьма! – кричу я в голос и делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться.

Прикасаюсь к стене разными частями тела в определенном порядке – это упражнение помогает мне прийти в себя. Спина, пальцы рук, копчик, пятки, пальцы ног, колени, голова… Потом все сначала, и так двенадцать раз. Или сто. Ладно, пусть на всякий случай будет тысяча.

Вот как выглядит полное одиночество.

Я и не подозревал, что нет более ужасной судьбы, чем остаться совсем одному. Человек – не остров. Мы нуждаемся в любви. Нуждаемся в ненависти. Другие люди дают нам волю к жизни, учат нас чувствовать. У меня же не осталось ничего, кроме тьмы. Иногда я кричу, иногда – смеюсь. То ли весь день, то ли всю ночь – кто его разберет. Смеюсь, чтобы хоть как-то убить время, сжечь калории, которыми кормит меня Шакал, и наконец заставить свое дрожащее тело погрузиться в сон.

А еще я плачу. Издаю странные звуки вроде жужжания и свиста.

Откуда-то сверху доносятся голоса, всплывающие из бескрайнего черного океана. Слышу сводящее с ума бряцание цепей и костей, от которого стены моей темницы начинают вибрировать. Кажется, что люди совсем близко, но на самом деле нас разделяют тысячи километров. Будто совсем рядом, у края тьмы, существует целый мир, но мне не дано увидеть его, прикоснуться к нему, попробовать его на вкус, ощутить – я не могу проникнуть через завесу, отделяющую меня от реальности. Я – пленник одиночества.

И вот снова раздаются голоса. Звякание цепей и стук костей щекочут мой слух.

Или все это звучит в моей голове?

Даже подумать смешно!

Я ругаюсь матом.

Я строю планы. Убить. Зарезать. Задушить. Разорвать. Сжечь. Я умоляю. Я торгуюсь.

Тихо подвывая от ужаса, я молюсь за Эо, радуясь, что ее миновала чаша сия.

Она тебя не слышит.

Я распеваю детские песни и декламирую «Умирающую Землю», «Фонарщика»,[3] «Рамаяну», «Одиссею» на греческом и латыни, а потом на мертвых языках – арабском, английском, китайском и немецком. Нужные слова сами всплывают в памяти благодаря специальным каплям, которые Маттео дал мне, когда я был, по сути, еще мальчишкой. Я обращаюсь за силой к заплутавшему ахейцу, единственным желанием которого было найти дорогу домой.

Ты забываешь, что он сделал!

Одиссей был героем! Взял неприступную Трою, проникнув за крепостные стены с помощью деревянного коня! Так и я разбил армию Беллона, призвав на Марс Железный дождь!

А потом…

– Нет! Замолчи! – перебиваю я тьму.

…потом его воины вошли в Трою. Увидели женщин. Увидели детей. Знаешь, что они сделали с ними?