Утопия о бессмертии. Книга третья. Любовь и бессмертие - стр. 58
Максим поднялся встретить нас. Не видя Макса за спиной, Серёжа тоже встал. Сын опередил его, прошёл мимо, и Серёжа остался на месте.
– Что, сынку, домочадцы пребывают в печали? – спросила я.
– Мама, не получается завести хоть какой-нибудь разговор, я пытался. – Максим разбил наши с Катей объятия. Вклинившись между нами, он обнял каждую за талию, приподнял и закружился вокруг своей оси.
Катя невесело хохотнула:
– Ты, братка, как в «Золушке». На вопрос: «Что делать?», предлагаешь танцевать.
– А что? Можем попробовать, я один, вы двое, танго на троих. А, мама? – И, не ожидая согласия, громко попросил: – Папа, нажми, пожалуйста, на кнопочку пульта, девчонки хотят танцевать.
Музыка зазвучала тотчас, но не танго, а некая фантазия на тему вальса. Довольно вяло, одна против другой, я и Катя начали танцевать. Максим наблюдал за нами какое-то время, потом выхватил меня из дуэта и увлёк во вращение вальса. Оставшаяся в одиночестве, Катя нашла в себе силы не остановиться. Максим сменил партнёршу, теперь я танцевала свою тему, а Катя кружилась с братом. Незаметно мы увлеклись. Я видела, как Катя – горестная и слабая в первой части танца, к концу его превратилась в грозную и, уверенную в своей победе, воительницу. Кому она объявила войну, я не поняла. Я танцевала о любви и тосковала об её утрате.
Развернувшись вполоборота от стола, Серёжа не отрывал от нас задумчивого взгляда. Он выглядел таким одиноким за общим семейным столом, что у меня сжалось сердце. Когда мы подошли, Серёжа вновь поднялся, Катя робко произнесла:
– Папа, здравствуй.
Распахивая руки, он с видимым облегчением выдохнул:
– Здравствуй, Котёнок! Иди, детка, ко мне.
Секунду помедлив, Катя с всхлипом приникла к его груди. Я услышала шёпот: «О, детка, прости… папочка… мой папочка…» Теперь и я выдохнула с облегчением, присела на пустующий стул Андрэ, предоставив свой в распоряжение Кати. Усаживая дочь, Серёжа не отпускал её от себя – продолжал обнимать одной рукой, прижимаясь губами к её ушку, потом Катя что-то сокровенное нашёптывала на ухо ему.
Я принялась за еду и сразу вызвала переполох. Маша вскочила, стараясь придвинуть ко мне тарелки с закусками и салатники. Стефан заинтересованно наблюдал, как я жую.
«И что сижу столько лет напротив него? – сварливо подумала я. – Не хватало, чтобы догадался раньше времени!» Я скорчила ему гримасу, он ласково усмехнулся.
– Маша, вкусно, язык проглотишь!
– Ешь, Маленькая, ешь! Ты последний раз ела-то за завтраком?
Я кивнула с набитым ртом. «Спасибо, Машенька, спасибо, что дала объяснение моему аппетиту!» Утолив первый голод, я решила передохнуть, хотя пирог с капустой и грибами манил ароматом и румяной корочкой. Маша дотянулась до блюда с пирогом и, захватив кусок, положила в мою тарелку. Стефан и на этот раз не пропустил мой вожделеющий взгляд. «Неет, надо пересаживаться! Сидя против него, я всё время голодной буду».