Утопия о бессмертии. Книга третья. Любовь и бессмертие - стр. 53
Я растерялась.
– Даша, Эдвард успешный бизнесмен…
– Лидия Ивановна, Эдвард так и хотел, ещё два месяца назад предлагал зарегистрироваться и в свадебное путешествие поехать. Он хотел в Штаты к своему отцу, ну к тому, который художник. А мама не согласилась.
Я смотрела на Дашу, вспоминая её юной горничной в доме Андрэ. Куда подевалась милая, быстроногая и ласковая девочка? На диване восседала грузная дама с замысловатой причёской, с излишне ярким макияжем и в излишне декольтированном туалете, возгордившаяся предстоящим родством и жаждущая управлять и дочкой, и зятем, и всей его семьёй.
Недавно Маша шёпотом и, оглядываясь на дверь, поведала, что Даша всю жизнь попрекает Стефана за то, что тот отказался от зарплаты врача-целителя всей семьи. Ни Даша, ни Стефан не знают, что Серёжа открыл на имя Стефана счёт и на протяжении всех этих лет каждый месяц перечисляет туда его зарплату, ещё и вкладывая эти деньги в разные финансовые инструменты. Равнодушный к деньгам, как, впрочем, и к любым другим материальным ценностям, Стефан всегда очень прилично зарабатывал и всё, что зарабатывал, отдавал жене. Даша же деньги складывает. Куда – никто не знает, банкам она не доверяет, равно как и инвестиционным инструментам. Одеваться сама и одевать Анюту норовит, присоединяясь к моим вояжам за обновками, дабы не платить самой, а к праздникам или дням рождения, не церемонясь, делает заказы на туалеты, меха или украшения.
Недостаток пищи в раннем детстве, когда пьяные родители забывали покормить девочку, обернулся скаредностью в зрелом возрасте.
– Анюта, замуж ты выходишь за взрослого мужчину. Пусть он сам решит, как будет лучше и для тебя, и для малыша, доверься ему! А твоя мама просто боится отпускать тебя за океан. Ты у неё единственный ребёнок, да, к тому же, чудо какой красивый и умненький ребёнок! – я потрепала её за нежную щёчку.
– Ой! – вскрикнула она, прикладывая ладошку к животу. – Он пнул меня. Потрогайте, Лидия Ивановна! – Анюта схватила мою руку и прижала к своему животу.
Я тихонько рассмеялась.
– Слышите? Ой! Ещё раз!
– Слышу, Анюта.
Я отняла у неё свою руку и с тревогой посмотрела на дочь – Катя спускалась по лестнице в вечернем туалете. «Долго же ты плакала, детка! – подумала я. – Я уже хотела идти за тобой!» Вздёрнув головку, Катя пересекала гостиную. Так и шла, ни на кого не глядя, ни с кем не здороваясь, пока не достигла меня и Анюты. Подойдя, вежливо улыбнулась и спросила:
– Здравствуй, Анюта. Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, Катя. – Растерявшаяся Анюта переводила взгляд с заплаканного лица Кати на моё и обратно. – Катя, у меня малыш шевелится, хочешь послушать? – предложила она.