Утопающий во грехе - стр. 43
Артур Сигизмундович добавил в ванну горячей воды и душистого шампуня на натуральных лесных травах. Свое тело он любил и берег. Тем более, что скоро оно ему очень даже понадобится…
Так вот, о репутации.
Шкиль поначалу брался за любые дела, совершенно, в отличие от других осторожных коллег, не боясь связываться с городской прокуратурой, в которой восседал легендарный Генрих Друз. Потому что он знал, что обладает оружием, которое не по зубам застрявшей в советском прошлом прокуратуре.
Шкиль умел и любил превращать судебный процесс в спектакль, в зрелище, в шоу. Он устраивал представления со слезами, покаяниями, истериками и неожиданными признаниями, которые безошибочно действовали на публику. А в прокуратуре по-прежнему работали советские люди, изрядно развращенные годами потакания, обвинительным уклоном, ложными представлениями, что они все еще надзирают за судом и там автоматически проштампуют представленные ими дела.
И еще одно оружие бесстрашно обнажал в суде Шкиль – непристойные, физиологические стороны жизни. Он давно убедился, что русский человек пуще всего на свете стесняется именно этих сторон жизни, стыдится их, и готов пострадать, только бы они не были выставлены перед другими наружу. Это самовлюбленный американец или европеец совершенно спокойно рассказывает в суде, что у него со стулом и каковы были последние анализы кала и мочи. А русский человек буквально исстрадается, измучается весь, когда дело доходит до дерьма или спермы. Может, он в душе себя бесплотным и непорочным ангелом считает? Вот Артур Сигизмундович их самым обыкновенным дерьмецом-то и доводил до судорог и безоговорочной капитуляции.
Первым, на ком он испытал это оружие, был бессменный директор местного техникума, член горсовета, упертый коммуняка Кремнюк, возомнивший себя одним из отцов города. Почему-то Кремнюк вообразил, что именно ему должно указать адвокату Шкилю, который быстро стал одним из лидеров демократической оппозиции в городе, его законное место – у параши. Пока другие демократы жаловались друг другу на самоуправство и тупость коммуняк, Шкиль искал дело, по которому можно было Кремнюка хорошенько прищемить за яйца.
И нашел. Секретарша Кремнюка за торт и бутылку легендарного в те годы ликера «Амаретто» согласилась сделать копии нескольких жалоб и рапортов, поступивших на имя Кремнюка как в качестве директора, так и в качестве члена горсовета. Артур Сигизмундович стал обладателем чудных бумаг, которые вопиющей безграмотностью и чудовищной бессмысленностью потрясли даже его ко всему привыкший разум.