Утешение в дороге - стр. 17

, – и это было все равно, что просить нас слетать на Марс. Фионе я ответила, что у меня есть журналы и они лучше книг, потому что книги скучные. Фиона же заполонила книгами весь дом, и они лезли из каждой щели. Я никогда не видела так много книг. Они наводили на меня ужас, потому что напоминали о школе.

Школа была адом. А преподы – его слугами, все до единого. Больше всех лютовала миссис Аткинс, учительница английского. Я пришла в класс как раз в то время, когда ученики начинали читать «Джейн Эйр» и заканчивали «военных поэтов» – тех давно ушедших солдат, которые считали войну пустой тратой времени. Все они тянули одну и ту же песню о колючей проволоке, газовых атаках и погибших приятелях.

– Холли, – обратилась ко мне миссис Аткинс однажды во время урока. – Ты меня слушаешь?

– Да, миссис.

Меня усадили в сторонке, одну за партой. В классе английского оказалось нечетное количество учеников, и поскольку парты были расставлены парами, Маленькая Мисс Новенькая выделялась, как слоненок Дамбо.

– О чем я только что говорила?

– Какие великие эти военные поэты и все такое.

– Но что именно я сказала, Холли?

Я скривилась.

– Ах да. Самое замечательное в военных поэтах – то, что все они уже на том свете, мисс.

Класс взорвался смехом. Миссис Аткинс выглядела так, будто я ударила ее ножом в глаз.

– Очень смешно. Смешнее не бывает. Обратимся к нашей новой книге, «Джейн Эйр», Холли. Ее автора тоже нет в живых, и ты, несомненно, будешь в восторге от этой новости. Пожалуйста, читай с самого начала.

Я взяла книгу в мягкой обложке, изображающей женщину в старомодном длинном платье среди деревьев, и подумала: «Боже, только не это. Еще одна куча старого дерьма». Книга открывалась длинным предисловием, и класс хихикал, пока я листала страницы в поисках начала. «В тот день нечего было и думать о прогулке», – прочитала я со своим самым занудным акцентом кокни[7]. Это всех убило. Так что я продолжала бубнить про дождь, посиделки на подоконнике, книгу о жизни птиц и прочую хрень и, когда добралась до того места, где негодник-кузен Джон запускает в героиню книгой, даже обрадовалась, потому что с такими нытиками, как Джейн, иначе нельзя. Миссис Аткинс попросила меня остановиться, потому что у нее уже отваливались уши и весь класс хохотал, а меня так и подмывало запустить этой чертовой книгой в миссис Аткинс, но прозвенел звонок, и я не успела осуществить свой замысел.

Чуть позже, тем же утром, мне досталось от главной заводилы, пижонки Каруны. Взгромоздившись на стул, она стала читать книгу, коверкая текст и подделывая мой акцент, а потом спрыгнула на пол и заявила, что у нее отваливаются уши, и весь класс снова заржал. Она выхватила у меня из рук чек на обед и зачитала его вслух. Я попыталась вырвать его, но было слишком поздно. Она узнала, что я не такая, как все. На одной стороне чека значилась моя фамилия, Хоган, а на другой стояла подпись Фионы – Олдридж. Каруна объявила на весь класс, что я – приемыш. Я схватила ее за шею, с силой дернула за густые светлые волосы, и она завизжала, а тут как раз вошел мистер Престон, и меня чуть не исключили из школы. Он отправил меня к директору, и тот сказал, что моя следующая выходка станет последней. Когда я вернулась в класс, мистер Престон заставил меня извиниться перед Каруной на глазах у всех.