Утерянное Евангелие. Книга 2 - стр. 21
Никогда его, Антипу, не обманывали так дерзко и нагло. Он буквально сатанел от всего происходящего.
– О царь Иудейский! Каждый раз мы ловим христиан сотнями, казним десятками, но всегда Шаулу удается улизнуть, – оправдывался перед императором Иосиф Каиафа. – Даже в прошлый раз, когда мы не смогли его поймать и ты распорядился казнить каждого двадцатого воина в наказание за нерадивость, это ничего не дало. Несносный Шаул хитрый, как дьявол, ускользнул вновь. Моя школа…
– …Не желаю! Не желаю ничего слушать! – багровый Ирод Антипа ходил туда-сюда у своего трона во дворце на Храмовой горе, подобрав длинные полы одежды руками. – Где он сейчас? Ты обязан это знать, первосвященник! Иначе какой же ты первосвященник?
– …Я знаю, где он, – не теряя спокойствия, перебил царя Каиафа. – Он в Анатолии. Называет свои бредни проповедями и сеет смуту.
– Так поймай его!
– За ним уже отправились, – вздохнул с надеждой первосвященник.
– Отправились… Он опять обведет твоих посланников вокруг пальца!
– Этого не обведет… Я отправил Луция.
Начальник храмовой стражи римлянин Луций, старый товарищ Шаула, славился своей свирепостью и хитростью на всю округу. Последний год выдался для него особенно урожайным: было поймано несколько сотен христиан, часть из которых была казнена, а остальные отправлены на тяжелые работы в каменоломни в окрестности Иерусалима. И если раньше иерусалимские матери пугали непослушных детей Шаулом, то теперь – толстым римлянином Луцием.
– Что ж, Луций так Луций… – ухмыльнулся Антипа. – Ух, не завидую я предателю Шаулу. Ты сказал, чтобы его привезли живым?
– Конечно, о Великий! – с легким поклоном, но не теряя достоинства, ответил первосвященник. – Шаул предстанет пред твои очи в этом зале, как только его доставят в Иерусалим.
– Отлично! Я сам вырву ему сердце! – скрипя зубами, процедил Ирод Антипа и, успокоившись, сел на свой трон.
«Рав Шаул» – от этого словосочетания Павел уже давно отвык и даже не откликался на него. Оно вызывало у тарсянина отторжение, ведь с ним было связано все самое худшее в его жизни. С этим именем на губах римляне врывались в дома иудеев, разыскивая христианских сектантов. От него дрожали несчастные сироты, оставшиеся без родителей по милости жестокого дознавателя Синедриона. И только сам Шаул купался в лучах славы у фарисеев и книжников, пользовался авторитетом у римлян и ветхозаветных иудеев. Но это было в прошлом и казалось страшным сном.
Теперь Павел жил в совершенно другом мире. Путешествуя из города в город, пройдя сотни стадий пути, терпя голод и лишения, он чувствовал себя свободным, независимым ни от кого… Как тогда, на родине, в Тарсе, в далеком детстве, где в густых оливковых деревьях пели маленькие птички, а мать готовила пирог с пряностями…