Утерянная - стр. 4
– Брехня. Люди чего только в страхе не придумают, – с колотящимся сердцем ответила ему.
– Что мне дядька Тимофей рассказал, то я тебе и говорю, – обиженно надул губы парень и снова взялся за лепешку.
– Дальше-то что было? – в нетерпении подалась ближе к столу.
– После этого случая советник издал указ всех ведьм на кострах сжигать. После этого пепел развеивать, чтобы обратно не возродились, – прожевав очередной кусок, сказал мне парень.
– Ужас. Так и невинных оболгать можно, – всплеснув руками, возмутилась я.
– Да кто их там разберет. Но то, что Любаву на костер отправить могут, – это точно. Хотя она никого в жизни и пальцем не тронула, – задумчиво проговорил Тим.
Схватившись за неистово бьющееся сердце, я хотела уже ринуться рассказывать страшные вести Любушке. Но, переведя дух, вспомнила, что она все же провидица. Должны же способности ей об этом поведать. Выпив чай и поболтав еще немного, Тимка все же ушел. А я, недолго думая, накинула старенькое пальто, повязала на голову теплую шаль и, прыгнув в валенки, бросилась к дому Любавы. Кнопка бежала следом, иногда утопая всеми лапками в снегу. Подхватив ее под брюшком и взяв на руки, я ускорилась.
Глава 5.
Едва я успела пару раз стукнуть в дверь, она отворилась. На пороге меня встретила печальная и осунувшаяся провидица.
– Проходи, нечего избу выстужать, – проговорила она, впуская меня в дом.
Ее хата от моей отличалась лишь тем, что у стены стояла панцирная кровать, застеленная лоскутным покрывалом, а за печкой была натянута шторка, за которой она переодевалась и хранила свои вещи.
Весь мой скудный скарб помещался в небольшой сундук, который стоял у печи. У Любы же вещей и прочего было больше, чем у меня за всю жизнь. Однажды она дала мне примерить ее синее бархатное платье. Рукава и плечи ткань обтягивала, отчего руки становились еще тоньше и изящнее. Грудь и талию оно плотно облегало, а к низу шло струящейся широкой юбкой. При движении ткань играла на свету и в проблесках отливала то более светлым, то более глубоким синим оттенком. Я такой красивой себя ни разу в жизни не видела. Она хотела его мне подарить, но я отказалась. Надевать эту красоту мне все равно некуда. Не пойду же я в таком платье козу доить или в лес по грибы. Предложила его продать и на вырученные деньги купить что-то другое.
Она не обиделась, но сказала, что платье будет лежать и ждать меня. Сейчас, вспомнив предложение Тимки, я всерьез задумалась, а не согласиться ли, и, надев это платье, войти под руку с ним в нашу часовню?
Да, невестам полагалось носить белое, но у меня нет ни средств, ни возможности приобрести такое. Вынырнув из мыслей, услышала, как Люба уже в который раз спрашивает: