Утерянная Книга В. - стр. 33
– Вы учились вместе? – спрашивает Ви.
– Нет.
Ви ждет. Женщина безучастно смотрит по сторонам. «Ясно… значит, интрижка», – думает Ви. Ну и что? Она прекрасно знает, что у Алекса были другие девушки до нее. Узнай она даже, что у него есть любовница, не особенно удивилась бы. Обидно, конечно, – но что толку разыгрывать невинность, она прекрасно знала: ему даже по статусу положено. Отец Ви крутил романы на стороне. Да и дед, наверное.
– Ну, что ж, – говорит Ви. – Приятно было с вами поболтать…
– Поправка – невеликий труд, знаете ли.
– Что, простите?
– Поправка. Невелик труд. – Женщина чеканит слова, словно пытается прорезать зубами воздух, и тут Ви понимает – то, что она приняла за скептицизм, на самом деле враждебность.
– Не понимаю, о чем вы, – говорит Ви. – Это конституционная поправка.
– Да-да. Клочок бумаги.
Ви растерянна. Все доводы, услышанные ею раньше, кажутся фальшивыми. Она замечает, как женщина в брючном костюме сползает по стене, а жена Хаскелла склоняется над ней, и они сливаются в поцелуе. Ви почти уверена, что это поцелуй. Мимолетный. Страстным его не назовешь. Но и простым приветствием тоже. Их тела почти касались друг друга… В висках у Ви стучит кровь. Миниатюрная жена Чемоданника сверлит ее гневным взглядом. «Ты – хозяйка дома, можешь отлучиться под предлогом», – напоминает себе Ви.
– Простите, мне…
Женщина хватает ее за руку:
– Скажем так, ваш муж… тогда, давно… ну, когда мы знали друг друга. – Она сильнее сжимает руку Ви. – Он не был джентльменом.
Ви и понятия не имела, что в это самое время внизу, беседуя с президентом чемоданной компании, ее сенатор имеет бледный вид. Алекс угощал его сигарами, то и дело подливал ему «Гленливет» тридцатилетней выдержки и без устали щелкал пальцами златовласым официанткам, чтобы поднесли еще гребешков. Он убалтывал Марка Фиорелли уже без малого час, но тот так и оставался холоден, за все время двух слов не проронил. Алекс превосходит его во всем: подтянут, в то время как у Фиорелли наметилось пузико; Алекс наполовину «белая кость», наполовину ирландец, Фи-орелли же – полуирландец, полуитальянец; Алекс уже в Сенате США, а у Фиорелли всего лишь один президентский срок в Торговой палате города Провиденс и прилегающих территорий. В самом маленьком штате страны. Да и лысеет по-идиотски – начиная с макушки, хотя даже челка еще на месте. От этого он смахивает на монаха. Но именно Алекс вынужден подлизываться к этому типу, как будто тот не чемоданы продает, а жизненно важные лекарства. Как будто его двести подчиненных кормят всю страну. Сенатор настолько жалок, что сам себе отвратителен. Он никогда не позволял себе быть жалким! Даже когда Ви сказала, что принимает таблетки, он не подал вида, скрыл от нее, как изумлен. Разумеется, он обижен, но какой прок в обидах? Позволишь чувствам взять верх – не сможешь действовать, забудешь, что главное – победить.