Устинья. Возвращение - стр. 37
Не радовалась, а куда деваться?
Алексей Заболоцкий вольностей никому не позволял, так приложить мог, что и дух вон. На жену он гневался редко, так и боярыня Евдокия баба разумная. Дом ведет, детей ро́стит, куда не надобно не лезет. Чего еще-то желать?
И все же Илья колебался.
Была в его жизни тайна, о которой не стоило и отцу знать. Что там отцу?
На исповеди – и то Илья молчал. И впредь молчать будет.
Боярин кулак на стол опустил. Тяжелый, увесистый.
– Согласие я дал. Приедут Апухтины в столицу – посмотришь на невесту.
– А что ж не сейчас, батюшка?
– Не твоего ума дело.
У боярина Апухтина тоже свои причины были.
И дочку замуж выдать побыстрее, и приданое за ней дать. И в причинах этих он соседу честно признался. Так что боярин Алексей на Николу Апухтина сердца не держал.
Его воля, его выбор.
Так и так, боярин, вот девка, вот беда… берешь?
Бери. А когда нет, так другому предложим.
Алексей это бедой не считал. Был уверен, что в своей семье с чем угодно справится. А потом бояре по рукам и ударили, ко всеобщему удовольствию. А дети?
Что дети?
Им соглашаться надобно! Отец-от лучше знает, что сыну надобно! Он жизнь прожил, он плохого не посоветует.
Так что рождественский пост закончится, Святки пройдут – и честным пирком да за свадебку. Как раз приданое девке нашить успеют.
А Алексей и место в городе присмотрел. Купит подворье, поставит там для молодых новый дом. Конечно, не так оно быстро делается, ну так что же? Пока с ними поживут, не беда.
Илья посмотрел на отца – и вздохнул тихонько.
Нет у него выбора. И у Марьи нет. Интересно, она хоть на человека похожа? Отец-то скажет, да ведь не ему с ней в постель ложиться. Вдруг там не девица, а заморский зверь кокодрил?
Все равно отказаться не получится. Ни у него, ни у кокодрила…
Еще как интересно!
Базар хоть и не ярмарка, но все равно шумно, живо, весело…
В чем разница?
Так к ярмарке загодя готовятся, иногда как одна заканчивается, так к следующей и начинают шить-кроить-варить-солить. Кто чем славится, тот свое умение и показывает.
Вон к Федоту Кожемяке со всей округи едут, у него шкуры, словно бархат, а секрет выделки таит, старый. Сыновья знают, но тоже помалкивают. Никому еще разнюхать не удалось!
К золотошвейкам… тоже едут. Такие наряды из их рук выходят, такие кокошники! К кузнечных дел мастерам, к золотокузнецам… да мало ли?!
Ежели кого расспросить, так и за мочеными яблоками надо только к вдовице Настасье идти, к другим после нее и не захочется. Уж что она с яблоками делает, никому не ведомо, а только они у нее крепенькие, сочные, на зубах хрустят, а запах…