Усмешки Клио - стр. 17
И Руденко понимает, что при приближении такого исхода должен он пакет уничтожить. Ощупывает торопливо карманы: нет ни спичек, ни зажигалки. Что делать?
В юности командарм читал очень тогда популярную повесть Леонида Пантелеева «Пакет». Там попавший в схожую беду красноармеец пакет легко и просто съедает. Смотрит Руденко на свой огромный и толстенный опечатанный конверт – такой не то что прожевать, от такого и откусить весьма проблематично. А фронт все ближе.
Начать трапезу загодя, вскрыв пакет и порвав на порционные кусочки документы – а вдруг пилот, эта заблудшая овечка, осознает сейчас свою ошибку и повернет в родные пенаты? Ждать, пока на хвосте «мессера» повиснут – воздушные бои скоротечны, больше одного кусочка разжевать и проглотить не успеешь. Ситуация…
Пакет, кстати, снабжен пометкой, что вскрыть его Руденко имеет право только в час «Ч» и в присутствии своего штаба. И если сейчас эту груду бумаги сожрать, то на десерт надо стреляться – все равно либо позорный плен у немцев, либо трибунал с расстрелом у наших…
Внизу показалась станция Фролово, железная дорога расходится в две стороны. Момент критический: куда летчик повернет, направо, к немцам, до которых несколько километров, или налево, к нашим? Штурмовик, снова втиснув Руденко в борт, закладывает правый вираж. Изменник, решает командарм, и тянется к пакету. Слюна при виде сургучно-чернильной трапезы исчезает во рту полностью. Однако самолет продолжает забирать все больше вправо, и, описав почти полный круг, поворачивается в нашу сторону. Руденко облегченно вздыхает: у-у-ф-ф, все же дурак… А «Ил» продолжает свою карусель и снова направляется к немцам. И так три раза, добавляя с каждым витком седых волос пассажиру…
А потом, словно решив, что шутка вполне удалась и можно ее заканчивать, летчик ложиться на правильный курс и летит прямиком на родной аэродром, где спустя полчаса благополучно приземляется. Руденко на негнущихся ногах молча идет в сторону пилота – полетного, если кто забыл, инструктора. А тот, улыбаясь, докладывает: мол, извините, товарищ генерал-лейтенант, чуть-чуть заплутал на обратном пути, только у Фролово определился…
Никому не рассказав, на каком тонком волоске висела в то утро судьба великой битвы, только много лет спустя Руденко мельком упомянул в своих мемуарах этот эпизод, написав, что всего лишь «крепко отчитал виновника». Уж позвольте усомниться, товарищ маршал…
2. Неожиданные союзники Гитлера
День контрнаступления назначили на ноябрьские праздники 42-го года. Как-никак четверть века Великому Октябрю, надо отметить юбилей чем-то выдающимся. А потом внезапно перенесли дату на десять дней позже. Почему? Ведь каждый день увеличивает вероятность, что противник обнаружит огромное скопление людей и техники, что предпримет соответствующие меры, сведя на нет фактор внезапности. Генералы и маршалы отвечают в своих мемуарах коротко: не были готовы.