Услуги историка. Из подслушанного и подсмотренного - стр. 2
Так что, несмотря на периодически возникавшие женские кухонные междоусобицы, в них не было, кажется, никакого переходящего на личности национального оттенка. Хотя, как я сейчас понимаю, было заметно, что мрачная чета Моисеевых (а вечно «разогретый» коротышка глава семьи все же иногда высовывался из дверей своей комнаты, как бы выказывая молчаливую моральную поддержку лающей усатой супруги), так вот, чета эта, пышущая злобой на маму, а заодно и на все наше семейство, похоже, сильно наступала на горло собственной песни, чтоб из этого горла не вырвался в качестве уже последнего и, стало быть, решающего довода в кухонном диспуте с моей мамой самый убедительный и традиционный аргумент на тему нашего противного этнического происхождения…
А не делали они этого последнего шага в жаркой дискуссии, как я теперь знаю, по одной простой причине: из подспудного страха, который навевал на них непонятный им образ моего молчаливого, никогда не появлявшегося на кухне и внешне сурового и закрытого для соседей папы, которого они, соседи, на всякий случай сторонились, считая его неким большим начальником, а, значит, влиятельным человеком и даже, как однажды проговорилась полуслепая старуха Карташова, скорее всего комиссаром… Такое впечатление от моего отца вызывал у соседей прежде всего его внешний вид. Одевался отец всегда строго, как чиновник: в полувоенный френч защитного цвета, застегнутый на все пуговицы, или в черный двубортный костюм обязательно с галстуком, невзирая на погоду (даже, помню, на пляже в Сухуми, куда он как-то приехал за нами с мамой в августе, он появился именно в таком костюме, в 30-градусную жару).
Но важнее всего, видимо, было то, о чем всегда помнили все наши соседи.
Дело в том, что отцу по должности (а работал он в системе Министерства путей сообщения, начальником отдела материально-технического снабжения, во время войны, например, отвечал за снабжение фронта боевой техникой и продовольствием) полагался домашний телефон для возможности оперативной связи с ним вышестоящего начальства, что было, конечно, большой редкостью в те скудные времена. Так вот, когда в конце 1946-го нам провели в комнату телефон, отец тут же вынес его в коридор, чтоб им могли пользоваться все жильцы. Это был, конечно, с его стороны весьма широкий жест и убедительный фактор в подтверждение мнения соседей о значимости папы для страны в глазах соседей, вызывавший пиетет и вместе с тем явную оторопь скрытных недоброжелателей нашей семьи, таких, в частности, как все та же сумрачная чета Моисеевых.