Ушма - стр. 32
Идём по пыльной дороге. Я рассказываю про бильярд. Кольку аж корчит от зависти. Он вида старается не подавать, но я его как облупленного знаю. Сам то он хвастануть ох как любит, да только особо нечем. Бегаю я быстрее, плаваю тоже. И на рыбалке всегда его облавливаю, и когда боремся. Только что велик у него новенький, «Салют С», складной значит, злотого цвета – песня, а не велосипед. «Золотая молния». Да только я его на своём стареньком орлёнке всё равно обгоняю, хоть в горку, хоть по прямой. По правде говоря, это очень хорошо, что он золотой – мне такой цвет вообще не нравится. Был бы красный или голубой, вот тогда бы совсем плохо было, а так ещё терпимо.
Искоса наблюдая за реакцией Кольки в который раз подробнейшим образом рассказываю про стол, про зелёное сукно, про то, как мазал мелом кий, как забивал шары и как, пока била Анюта, качался на кресле-качалке и пил чай с зефиром. Колька чуть не плачет. Его расстраивает даже не то, что его там не было, а то, что туда попал я. Ну ничего… Поделом ему, ябеде…
Мы переходим узкий ручей по мостику из толстой доски и идём по лесу. Комары и слепни зверствуют, но мы безостановочно машем полотенцами. Это уже как рефлекс. Навстречу попадаются знакомые. Обмениваемся шуточками и пенделями. На душе восторг.
На Разрыве полно народу. Шум слышно шагов за пятьсот. Невольно ускоряем шаг. Колька что-то мне говорит, но я не слышу. В ухо попала вода. Я останавливаюсь и прыгаю на одной ноге, но до меня вдруг доходит, что я ещё не купался и никакая вода в ухо мне попасть не могла… Но она там…. Журчит… Или шепчет что-то… Слов не разобрать… Или можно?.. Прислушиваюсь, замерев на месте и приоткрыв рот…
Колька испуганно трясёт меня за плечо.
– Ты чего застыл как истукан? Идём, пока все наши не ушли!
Я мотаю головой.
– Нормально всё, топай давай…
Шагаем дальше. Колька впереди. Его тщедушная, цыплячья шейка смешно дрыгается в такт шагам. Но мне не до смеха. Наваждение исчезло, но остался страх. В животе, повыше пупка, что то сжалось и никак не хочет расслабляться. Словно узел завязался. Я мну это место, тру, глажу и постепенно напряжение спадет, но не до конца. Один узелок так и не исчезает, подскакивая вверх-вниз в такт моим шагам. Как к зубному идешь. Никакого удовольствия от жизни.
Пытаюсь отвлечься, и поговорить о рыбалке, но Колька, несмотря на мучения, желает слушать только про бильярд. Но я уже не хочу ничего вспоминать. Передо мной и так слишком явственно встаёт картина вчерашнего вечера – чёткая и ясная как фотокарточка. Чёрный провал в полу маячит передо мной так натурально, что я на мгновенье останавливаюсь, потому что мне кажется, что я сейчас шагну прямо в него. Но передо мной только узкая, плотно утрамбованная торфяная тропинка, покрытая хитросплетениями корней. Слева и справа, в прогалинах густой зелени – чёрные пятна заболоченных озёр в обрамление частокола камыша и сухой осоки.