Усё - стр. 4
Должен сказать, я с радостью согласился приютить Крис. Она в Москве недавно и еще не освоилась. Сделал я это не столько по доброте душевной, сколько из страха, что Рита, узнав, что я теперь при квартире, не дай бог решит у меня перекантоваться или что-нибудь похуже, никогда не знаешь, какие странные идеи могут возникнуть в ее хорошенькой головке. Мне подумалось, что наличие в квартире другой женщины должно немного остудить ее энтузиазм. Как я уже упомянул вскользь, в тот момент с тем парнем, к которому Рита ушла от меня, у нее разладилось, и я испугался. Глупо, конечно. Согласен, глупо. Еще глупее выдавать Крис за свою девушку. Но я ужасно не люблю всех этих выяснений с объяснениями.
В юности и позже у меня всегда была подруга, я прожил с Ритой трудных три года, и только к сорока отчетливо понял, что хочу быть один. Лучше нее мне не найти, но жить с ней невозможно, дружить с ней также невозможно, под гнетом ее темперамента я либо теряю себя, становясь вялым, подавленным, безликим, либо превращаюсь в раздраженного и желчного невротика. Когда она бросила меня, я страдал, воскресая. Хотя «бросила» это громко сказано, эта собственница никогда не отказывается от своих трофеев – с «бывшим» до меня она также сохранила дружеские отношения.
Короче, я рад, что остался один. Мне никто не нужен. По крайней мере сейчас я так чувствую. Мой сексуальный аппетит всегда был умеренным, а с годами, кажется, я сделался еще более сдержан.
К слову сказать, признаться себе и другим в потребности быть одному, почти как совершить каминг-аут. Боюсь, однажды эту повесть запретят за пропаганду одиночества.
Крис с ее гипертрофированной чувствительностью сразу поняла, что я за тип, и мы поладили довольно быстро. В отличие от других женщин, внушающих мне суеверные и противоречивые чувства, к Крис я почувствовал доверие. Я даже подумал, вот женщина, перед которой я стою открыто, перед которой не трепещу.
В свободное от поиска работы время она самоотверженно помогает мне с ремонтом.
Ремонт – это обнажение сути вещей через натиск и боль. Со стен мы сдираем кожу. Освежеванная комната напоминает о том, о чем хочется поскорее забыть. Под ноги то и дело выпрыгивают паркетины. Мы спотыкаемся о них, невольно пинаем эти деревянные костяшки пола. Мы ходим по останкам динозавров.
Первое, что я делаю, это стелю в кухне новый линолеум. Он создаст иллюзию деревянной доски. Линолеум – иллюзионист. От него остается картонная труба. Я дарю ее соседу. Он обернет ее ковролином, прибьет к стене, его полосатый кот будет взбираться по трубе, как по дереву.