Усадьба Розель - стр. 26
– А почему мать-яблоня не дает ребенку яблоко? – спросил Ивар, заворожено рассматривая монумент.
– А вам, Мила, это интересно? – повернулся Виктор к девушке.
– Да, – чуть замешкавшись, ответила она.
–Мне кажется, здесь заложен какой-то религиозный смысл, – принялся рассуждать мужчина, и добавил, – в религии ребенок – плод грехопадения.
– Этот памятник создавался в советское время, – напомнила Мила, намекая на атеизм. – И вообще, в любой религии дети – символ продолжения жизни, а не грех!
– Как вам будет угодно, – усмехнулся Виктор.
– Вы не согласны? – возмутилась девушка. – Я думаю, тут скорее дело в яблоке. Оно является символом познания.
– Выходит, если мать не дает ребенку яблоко, то нет продолжения жизни?
– Да нет же! Она хочет, чтобы он до него дотянулся. Он получит знания и будет жить. Это спасение и продолжение жизни. Спасение, искупление… Надпись при входе помните? «Они умерли, чтобы жил ты». Тут проскальзывает библейский мотив жертвы, искупления, не находите?
– Совершенно с вами не согласен, – заявил Виктор.
– Фи, сударь, спорить с дамой! – Мила решила перевести очередную перепалку в шутку.
– Сударь… – повторил Виктор. – Я думал, русским такие понятия неведомы. Уж далеко не рыцари ваши соотечественники.
Он снова ей нагрубил и, кажется, даже не понимал этого, поскольку невозмутимо рассматривал памятник.
– Мы, словно средневековые схоласты, можем сколько угодно спорить и углубляться в толкование символики, но вы забываете, что находитесь в Латвии, – между тем продолжал мужчина. – Даже в советское время в культуре этой страны наблюдался некий вызов идеологии, но тогда на это закрывали глаза…
Что он там говорил дальше, Мила уже не слышала. Ее внимание привлекла возмутительная сцена. У мемориала стоял ветеран. Его обступили подростки, смеялись, что-то громко говорили на латышском, затем один из парней ногой выбил у деда из рук трость.
– Что они говорят? – спросила Мила у Виктора, но тот медлил с ответом, и Ивар его опередил: – Они говорят, что он оккупант.
Вдруг девушка решительно направилась к группе молодых людей, вырвала у одного из них тросточку и отдала ветерану.
– Прекратите глумиться! Если бы не этот человек, вас бы вообще не было!
Виктор наблюдал за происходящим с удивленно приподнятыми бровями. А парни тем временем отвернулись от старика, окружив Милу.
–Глядите, какая аппетитная соска, – нагло усмехнулся светловолосый молодой человек лет девятнадцати. – Познакомимся, малышка?
Он стал приближаться к девушке. Но она не двинулась с места. Жизнь в детском доме закалила Милу, и драться она не боялась. Когда наглец оказался совсем рядом и попытался схватить ее за грудь, журналистка резко вывернула ему руку за спину. Тот вскрикнул.