Урожденный дворянин - стр. 8
– Да он и был голый! Я ж говорю, псих. Извращенец какой-то, без трусов по аллее бегает!
– Где четвертый, Крачанов?! – заревел прапорщик так грозно, что Славик вздрогнул и потухшим голосом сообщил:
– Да вон там… ну, за столбом. Саня Тузик. Этот маньяк ему башку, похоже, проломил.
– Алишер, проверь, – скомандовал Переверзев. – Твоя дылда одноногая никуда не денется… Ну, ты, упырь! – пихнул он ногой долговязого. – Хорош симулировать!
Сержант Ибрагимов побежал туда, куда указывал Крачанов. А Николай Степанович решил, что пришло время поговорить с потерпевшим.
– Тебя как зовут-то? – смягчив голос, спросил он.
– А ну, присядь, раздвинь ягодицы и предъяви документы! – дурашливо строгим голосом присовокупил Монахов.
Голый и не посмотрел на него.
– Да ты не бойся, все уже… Все кончилось, – сказал Переверзев. – Эти гоблины тебя больше не тронут.
По лицу голого и не было заметно, что он боялся. К тому же Николай Степанович сейчас только разглядел, что парень, хоть был перепачкан с ног до головы, но повреждений на теле, вроде бы, никаких не имел. В отличие от Славика Карачуна и его кореша.
– Вперво имею нужду сообщить, – произнес парень, – что не обладаю правом говорить с вами, господин полицейский. До того времени, покуда вы не изволите доставить меня к Предводителю.
Голый как-то странно говорил. Тщательно чеканил каждый слог. Старательно подчеркивал интонацией ключевые слова. Будто стремился к тому, чтобы ни частицы выданной им информации не ускользнуло от внимания собеседника. И это настолько не походило на обычную манеру разговора, что в голову Переверзева тотчас толкнулась мысль: «Иностранец, что ли?»
– Чума-а! – выдохнул Монахов.
– Я ж говорил, что он псих! – обрадовался Славик Карачун.
А Николай Степанович кашлянул и спросил:
– Ты кто вообще такой?
– Я есть урожденный дворянин, – сказал голый с таким видом, что эти его слова немедленно все объяснят.
Переверзев во все глаза уставился на голого.
Обычный парень. Невысокий, крепко сбитый. Смугловат. Темные волосы пострижены аккуратно и коротко. «Татуировок и шрамов не имеет», – машинально отметил еще прапорщик. Да не похож он на сумасшедшего! Взгляд ясный и серьезный. Стоит прямо. Ничего такого, за что можно было зацепиться взглядом – парень и парень. Но почему-то чем-то… чужим, чем-то нездешним от него веет.
Тут вернулся сержант Ибрагимов. Тот, кого он вел – коренастый молодой мужик лет уже под тридцать с густо татуированными плечами, в черной майке-«алкоголичке» и потертых джинсах, – ступал нетвердо, снуло мотал головой и имел вид только что проснувшегося с тягчайшего похмелья. Не дойдя нескольких шагов до четверых стоящих у «бобика», он вдруг шатнулся в сторону и присел на корточки, а потом его вырвало.