Урожай ядовитых ягодок - стр. 2
– Есть же страны, – горячась, говорит муж, – в которых люди даже не запирают на ночь двери. Там не крадут машины, не грабят квартиры, не убивают на улицах. Очень хочу, чтобы Москва стала такой.
Я, услышав подобное высказывание, как правило, молчу.
Ехидный Семен однажды не утерпел и спросил:
– Ну-ка назови, что же это за страна такая всеобщего благоденствия, Эльдорадо, что ли?
– Почему? – возразил Олег. – Эмираты, к примеру.
Сеня захохотал.
– Да там, если чужой кошелек стырил, руку отрубают, ежели убил кого, на рыночной площади вешают. Сам видел, ездил пару лет назад отдыхать, вышел в город, мама родная! Виселица! Чуть не умер. Вот если у нас подобную ответственность введут, то и тюрьмы освободятся, и охотников разбойничать не станет.
Олег начал возмущенно спорить с приятелем, мой муж – противник смертной казни, и они, как всегда, переругались. Мы с Тамарой никогда не вмешиваемся в их разговоры, пусть дерутся без нас. Каким образом мы, такие разные, оказались вместе и зажили одной семьей, отдельная история. Рассказывала ее раньше и повторять не стану.[1]
Я распахнула окно и высунулась наружу. Воздух, словно пар в сауне, застыл в неподвижности. Было очень тихо, в соседнем доме горело только одно окно. Во дворе, естественно, никого не было, лишь у забора шевелилась какая-то масса. Очевидно, бродячие собаки, воспользовавшись тотальным отсутствием людей, решили справить бурную свадьбу. Но уже через секунду, приглядевшись, я поняла, что темные тени, беззвучно двигающиеся у гаражей, это не животные, а люди. Точнее, мужчины. Сгрудившись вместе, они сосредоточенно пинали что-то, типа большого мешка, ногами. На какую-то секунду человеческий клубок распался, и я сообразила, что они исступленно колотят ботинками распростертое на асфальте тело.
– Эй, – завопила я, – ну-ка, прекратите немедленно! Думаете, все спят, сейчас милицию вызову!
Услышав мой голос, грабители, а это скорей всего были маргиналы, решившие ограбить припозднившегося прохожего, словно стая испуганных грифов, шарахнулись в сторону и исчезли. На дороге остался лежать лишь несчастный избитый дядька.
– Вам плохо? – проорала я.
Ответа не последовало.
– Эй, вы живы?
И снова тишина. Небось бедолагу сильно покалечили, если он молчит и не шевелится. В «Скорую помощь» я дозвонилась с третьего раза, в милиции трубку сняли на сороковой звонок и весьма вяло отреагировали на сообщение о том, что на вверенном им участке отмечен факт безобразия. Лучше всего было бы заставить Олега общаться с коллегами, но он, как назло, укатил на два дня в Питер, в командировку.