Уровень ZERO – 2. Пейзаж с дождем - стр. 20
– Привет! – бодро сказал Борька, когда я вошла. – Как поболела?
Я пожала плечами. Он внимательно посмотрел на меня:
– Что случилось? Где Штирлиц?
В голосе звучала тревога.
– Уехал, – вяло сказала я.
– Поссорились?
– Да нет, у нас с ним все в порядке. Шантер здесь?
– Сейчас появится.
Появился Шантер и с интересом уставился на меня. Потом раскрыл рот, но Борька нахмурил брови, и Шантер рот захлопнул. Он сгорал от любопытства по поводу моих отношений с Глебом: Полторанин произвел на него неизгладимое впечатление.
– Ребята, – сказала я, – у меня важные новости.
И в подробностях рассказала обо всем, что произошло за два дня.
Такой лавины информации коллектив не ожидал, и, внимательно выслушав меня, осыпал вопросами.
Я отвечала, а сама все поглядывала на монитор Ромкиного компьютера, куда были заведены снимки Ферзя. Что-то меня в них смущало. Потом отвлеклась, и мы стали анализировать события. Все они вели в Житовичи. Именно там Ферзь оставил машину, в монастыре, судя по всему, жил и творил Стасевич, Житовичи зачем-то посетили ученые, с которыми нас случайно свела судьба. И всех их связывали иконы Стасевича. Я видела две из них.
– Ты действительно уверена, что их писал Алексей? – серьезно спросил Жуков.
– Абсолютно, – кивнула я. – Одною и ты любовался на хуторе.
Но если в первый раз мы наткнулись на икону случайно, то во второй мне ее все-таки показали нарочно. Зачем? Хотели проверить реакцию, чтобы выяснить, знаю ли я, что Стасевич жив? Но тогда в помещении должна была вестись съемка.
– А вдруг там установлена техника, контролирующая кровяное давление, пульс и так далее? – предположил Ромка. – Тогда элементарно проследить за реакцией!
Я пожала плечами:
– После общения с Веллером можно поверить во что угодно!
– Стоп! – сказал Шантер. – А почему мы забываем, что вечер должен был продолжаться? Вас же с Натальей домой отправили раньше, чем предполагалось? Так что, возможно, Чижевский лично, используя профессиональные манипуляции, хотел выведать у тебя необходимую информацию. Наталью же пригласили в летний домик, чтобы туда же направилась ты, а дальше – гипноз, и все нужные сведения у него в кармане! И вы даже не вспомните, что случилось!
– Да какие сведения-то? – остудила я его пыл. – Мои подтверждения, что икону писал Стасевич? Так они и сами об этом знают. И зачем им моя реакция? Какая разница, впервые я вижу икону или нет? В любом случае могу искренне удивиться! И потом: я не искусствовед и имею право не догадываться о том, кто ее написал. Тем более, что Стасевич, по общему убеждению, мертв.