Уроки для двоих - стр. 11
Хотя… надо быть справедливой. Визжать Юля перестала ещё в первом классе. Она была очень умной девочкой и быстро смекнула, что к чему. Да, умная и очень хорошая девочка… И единственное, чего я боялась, — что мои оболтусы когда-нибудь из-за неё перессорятся.
Я довела Фреда и Джорджа до третьего этажа — места дислокации младших классов — и пошла к себе, на четвёртый. В свой родной кабинет, где я работала уже… да, почти девять лет.
Первым уроком была литература у моих десятиклассников. Они толпились у кабинета, как обычно — часть просто болтала, другая что-то лихорадочно списывала. Скорее всего, физику — у ребят на носу была контрольная работа.
Я открыла кабинет и запустила детей внутрь, сразу попросив их открыть окна — с ночи воздух застоялся, а на улице как раз прекрасная майская погода. Романтика! Сейчас бы рассказывать про поэтов Серебряного века… Жаль, что у нас по программе Чехов.
Я посмотрела на доску и нахмурилась. Нет, писать сегодня вроде не понадобится, но порядок есть порядок.
— Если мела нету в классе, зол учитель и опасен, — продекламировала я, выразительно глядя на Федю Клочкова. Тот пробурчал: «Почему всегда я?», но покорно отправился в учительскую за мелом.
Почему всегда он? На самом деле это хороший вопрос. За шесть лет, что я вела этот класс как классный руководитель, я прекрасно изучила своих подопечных. И знала, что рыцарь у нас тут только один. И это Федя.
Вернулся Клочков через пару минут, с мелом в руке и взбудораженными глазами на круглом лице.
— Алёна Леонидовна, — зашептал он, остановившись перед моим столом, — а там… А вы, наверное, не знаете… или знаете?
— Может, и знаю. Ты скажи, что я там знаю, и я скажу, знаю я или не знаю.
Клочков мотнул головой — видимо, она у него закружилась от этих многочисленных «знаю». Вспомнилась старая песня группы «Флёр»: «Я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь. И ты скрываешь то, что я скрываю, что ты скрываешь».
Мне, как меломану и литератору в одном лице, эта игра одних и тех же слов страшно нравилась. На одном уроке я даже предлагала ребятам самим сочинить подобное. «Я боюсь, что ты боишься, что я боюсь, что ты боишься», и так далее…
Между тем Клочков выпалил:
— Там… к Марине Владимировне… мужчина! Я краем уха слышал. Он сказал, что учитель математики. А… Галина Николаевна уходит?! Или Ольга Петровна?!
Ольга Петровна, на мой скромный взгляд, могла уйти отсюда только в мир иной. Она проработала в этой школе всю жизнь и собиралась работать до последнего.
А вот Галя…
— Федя, — сказала я строго, — не разболтаешь?