Упрямая. (Не)пара для волка - стр. 1

Я оттягиваю его голову чуть назад за волосы и смотрю замутненным взором, а из губ сам по себе вырывается громкий стон.

– Нет, не так, лисичка. Кричи же…

Он делает резкое движение, заставляя выгнуться в спине и громко вскрикнуть.

– Смотри только на меня, слышишь? И кричи, зови на помощь, громко, – продолжает прикусывать мою кожу, и я кричу, стараясь не показать истинных чувств.

– Пожалуйста, – эта мольба обращена вовсе не к людям, а точнее – нелюдям, за дверью.

– Потерпи немного, и проси остановиться, – и он старается быть более осторожным.

– Нет, – хрип, – не надо, – стон, – пожалуйста, не мучай меня, – громкий вскрик, – не останавливайся… – уже совсем тихо.

Он сжимает сильнее, и я начинаю царапаться и кусаться, извиваюсь, кричу в голос уже не по указке.

– Так нужно, слышишь? Прости, – шепчет он мне, а потом громко, совсем по-звериному рычит.

Затем зубами рвет своё запястье. И меня колотит, когда он размазывает свою кровь по моему лицу, плечам, телу, но совсем не от страха или отвращения. Я хочу ещё больше… Его…

– Покажи им, что боишься меня, не приближайся, – строго посмотрев в последний раз, он кидается к решетке.

А я, свернувшись в клубочек и спрятав лицо в ладони, забиваюсь в угол.

Всю свою жизнь я была разменной монетой в руках отца. И вот к чему это привело.

Лишь однажды в моей жизни появилось солнце – когда в неё вошел Он. Но так же, как и солнце, Он скоро покинул меня, оставив наедине с детской влюбленностью и бессмысленными мечтами о невозможном, как тогда казалось, будущем.

Мой отец сделал одну очень жуткую вещь, решил поиграть в Бога, как сказал тот неприятный мужчина, имени которого узнать не удалось из-за кляпа в моём рту. Но расплачиваться за поступки родителя почему-то буду я.

Когда меня тащили в клетку к жуткому монстру, и представить не могла, что именно там ждёт. Но не молитву шептала перед ожидаемой смертью, а по детской наивной привычке – Его имя.

И нет, мой герой не появился внезапно и не спас меня от ужасной участи. Хотя я не отказалась бы и от такого сценария. Только видимо этот сказочный сюжет в моей жизни произойти не мог.

Зато произошёл другой…

Как сказали те нелюди, до конца своих дней, которые с большой долей вероятности могут наступить уже сегодня, я останусь тут. Ведь эти твари на генетическом уровне ненавидят людей и уничтожили их уже немало. А теперь должны уничтожить и меня.

Долго и мучительно.

И моих пленителей не интересует, что я не была в курсе действий отца и боюсь всего происходящего до жути, а ещё совсем не планирую умирать в столь юном возрасте. Они жаждут отмщения. За мой счёт. Только мы ещё посмотрим, кто кого.

Вообще меня зовут Элина, и пока у меня есть такая возможность, хочу рассказать свою историю.

Приветствую Вас на страницах новой истории, буду благодарна за поддержку в виде звёздочек, подписок и комментариев♡

Тринадцать лет назад

Элина

Мне было пять лет, когда впервые влюбилась. Это была зима, пушистые снежинки падали с неба, щекоча мне нос. Я фыркала, а они оседали на моих ресницах. Ощущение волшебства и чуда завораживало, тревожило, не позволяя сидеть на месте.

Я играла во дворе с гувернантками, когда увидела Его. Моё чудо, ставшее позже наваждением. Он был не таким, как все люди, которых я встречала до этого (надменные, сердитые, даже агрессивные), чем, наверное, и привлёк моё внимание. Его просто окружала какая-то невероятная тёплая аура, хотя тогда этого слова я не знала, только чувствовала вот так.

Он был красивым, даже очень. Невероятные серые живые, будто смеющиеся искорками глаза, легкая плавная походка и уверенность в каждом жесте, несмотря на молодой возраст. И снежинки, много пушистых снежинок вокруг него.

Словно в нимб складывались, кружась над его головой…

Он приехал с целой группой незнакомых мне людей по работе к моему отцу. Многие дяденьки, которых родитель называл загадочным словом «партнёры», приезжали к нему домой. Некоторые привозили мне игрушки или сладости, желая ему понравится. Но ни разу никто из этой вереницы разных мужчин не вызвал во мне и капли интереса или желания пообщаться. Лишь страх и отвращение от их наигранной заботы.