Управление - стр. 50
Через некоторое время открылась входная дверь и вышел профессор, старик с цилиндром, моноклем и тростью, он лишь раз мимолетно оглянулся, а затем стремительно зашагал прочь, не подозревая, что четыре пары юношеских глаз следили за каждым его шагом, пока он не скрылся за углом. Четверо подождали еще некоторое время, затем пересекли улицу и проскользнули в дом.
На самом деле Ойген не болел, он только с утра делал вид, что ему плохо. И он тоже пришел, притом прилично опередив остальных, и наблюдал за всем, спрятавшись за углом дома на некотором расстоянии. Когда клика, поставившая его в дурацкое положение, скрылась в доме, он еще немного подождал, мысленно был с ними, следил, как они крадутся по лестнице, как Короб взламывает замок и как они входят в квартиру. Он видел все это достаточно часто, чтобы оценить, сколько времени это займет.
Затем он быстро подошел к ближайшей телефонной будке, вызвал полицию и как можно более низким голосом сообщил, что на четвертом этаже по адресу Песталоцциштрассе, 86, район Шарлоттенбург, судя по всему, только что была совершена кража со взломом.
Полиция приехала удивительно быстро: очевидно, серия краж со взломом еще не была забыта. Ойген едва успел вернуться на свой наблюдательный пост, как перед домом остановился воронок и из него выскочили полицейские с поднятыми дубинками. Вскоре оттуда вывели четверых мальчишек со связанными за спиной руками.
Ойген хладнокровно наблюдал, пока полиция не уехала и все не закончилось.
Он был сыном героя войны. Он не должен был мириться со всем.
На следующее утро в класс пришел ректор и, чрезвычайно уязвленный, сообщил, что, к огромному сожалению, ученик Феликс Далльман угодил в плохую компанию, даже в очень плохую компанию, из-за чего теперь находится под арестом, и, судя по тому, как обстоят дела, он, вероятно, проведет там долгие годы вместе с той плохой компанией, в которую он попал. В любом случае на его гимназической карьере можно поставить крест, заключил ректор и добавил: «Пусть для вас это станет предупреждением».
Поскольку было известно, что Ойген дружил с Феликсом, его допрашивала полиция, но он отрицал, что ему хоть что-то было известно или доводилось участвовать в каких-то нечистых делах; вместе с Феликсом они всего лишь готовились к контрольным работам. Это было занесено в протокол, после чего для Ойгена все было улажено; больше он ничего не слышал о деле и даже не был вызван в суд. О том, что «четверо берлинских домушников» были приговорены к длительному тюремному заключению для малолетних правонарушителей, он узнал позднее из газеты.