Упал. Очнулся. Папа! - стр. 22
- Дайте я сам догадаюсь: вы отличница учебы и выиграли конкурс, чтобы попасть в «Сезам». Я угадал?
- Нет.
- Не может быть. В чем же я ошибся?
- Во всем. Но я не допускаю ошибок и серьезно подхожу к своей работе. Напрасно вы во мне сомневаетесь, Андрей Игоревич. Так мне оставлять вам документы? Их все надо бы подписать уже сегодня, люди ждут.
- Выполняйте, Петухова! Не видите, я тут с договорами разбираюсь, будь они неладны!
- Вижу. Но я - Петушо…
- Вы все еще здесь? Идите уже, мне сейчас не до вас!
- Хорошо.
- И никого ко мне не впускать, я работаю с конфиденциальной информацией!
- Конечно, Андрей Игоревич.
- И сами не мелькайте. Что у вас за привычка дергать меня по каждому вопросу? Вы мне мешаете сосредоточиться!
- Так вы же сами к себе позвали!
- А теперь идите.
- Как скажете…
- Куда же вы, Петухова? Вернитесь! Я просил черный кофе. Без сахара! И не тяните там, терпеть не могу пить остывший…
Как ни хотелось сомневаться, а пришлось признать, что Петушок была в компании на своем месте, и дед держал ее возле себя не просто так.
Когда нашлись несоответствия в счетах и документах, а после возникли и первые подозрения, что к махинациям внутри «Сезама» причастна группа приближенных к руководству людей, я половине штата отменил премии к зарплате. В том числе лишил щедрых премий директоров и их окружение, желая разобраться, кто именно из них выступает главным теневиком.
По большому счету – мелочь, но, как я и ожидал, осиный рой загудел и стал принимать меня всерьез, чего я и добивался.
Что же касается моего секретаря, то я не спешил ей доверять. Она была приближенным к моему деду лицом, и при всей ее исполнительности, продолжала вызывать много вопросов. Я по-прежнему не знал, как она попала в приемную самого Воронова, и кто приложил к этому руку. А вот зачем – предположений имелось немало, и я намеревался всё выяснить.
Когда у Петушок зарплата уменьшилась на треть, я ждал, что она придет и наконец попросит разговора тет-а-тет. Тихо войдет в мой кабинет и, пуская слёзы, начнет вымаливать содержание. Ведь приступ с дедом случился внезапно, а он наверняка ее баловал. Что-что, а жадности я за ним не помню.
Я был почти уверен, что разгадаю тайну их отношений и распутаю клубок здешних связей… а она не пришла. И не приходила. Причем, ни взгляды, ни движения усердной Петушок не выдавали в ней желания покаяться и что-либо у меня попросить. И это только подогревало злость.
Потому что я больше ни черта не понимал! Судя по скромной одежде, небольшим золотым сережкам с зелеными камнями, которые так шли к ее каре-болотным глазам и белой коже, судя по простенькой сумочке – больших денег у Петушок не водилось. А на прямые вопросы, как она попала в приемную к генеральному, она отвечала уклончиво: устроилась, мол, через отдел кадров, и баста. Все вопросы к Матвею Ивановичу!