Упадальщики. Отторжение - стр. 2

– Иди в задницу, мудень! – крикнула Ромуальда в ответ, тем самым, развёрнуто обозначая свой настрой.

– Я как раз в пути!

Услышав приближающиеся шаги мужа, Ромуальда судорожно схватила лист бумаги, на котором всего минуту назад ею было написано важное послание самой себе. В страхе, что это может прочесть Саймон, она скомкала фактическое доказательство собственной уязвимости и запихнула бесформенный комок нечаянного откровения себе в рот.

Самозвано несчастный муж вошёл в комнату как раз в тот момент, когда его непризнанно несчастная жена давилась познанной ею истиной. Саймон мог спасти Ромуальду сразу, однако, следуя исключительно собственному предпочтению, он спокойно переждал момент, пока это считалось своевременным, и вытащил слизкий комок чужого секрета, когда было почти поздно.

– Бумага, – презрительно произнёс он, – Ты в каком веке, идиотина? Пыталась сохранить конфиденциальность, сожрав свою писанину? Мне давно насрать на тебя и всё, что с тобой связано. В следующий раз погрызи дискету. Позорище.

Саймон явно чего-то ждал.

– Я жду благодарности. Не подведи, малышка,– прошептал он, обращаясь к лежащей у его ног Ромуальде, которая всё ещё задыхалась.

В этот момент он явно переживал чувственный пик сродни оргазму.

– За что я должна тебя благодарить?

Получив ответную дерзость, на которую он рассчитывал, Саймон мастерски разыграл карту справедливого гнева. По-зверски агрессивно, он схватил Ромуальду за волосы и приподнял её голову, с целью добиться зрительного контакта между ними. При наличии крови, данная картина из мира людей ничем не отличалась бы от той, которую снимают для Animal Planet в мире диких животных. Это был хищник, терзающий свою жертву.

– А что сейчас произошло? – спросил он, смакуя каждое слово.

Будь его воля, он говорил бы не умолкая, однако для того, чтобы разумно выразиться много слов не требуется. Рядом с Ромуальдой, его посредственный словарный запас и вовсе мельчал. Сохраняя бдительность, он не выходил за пределы привычных речевых оборотов и проходил один и тот же лексический путь, как протоптанную им безопасную дорожку. Коренные изменения смысловой подачи, транслируемой Саймоном без устали и логических пауз, произошли в период его очередного экзистенциального кризиса. Именно тогда он нашёл близких по духу людей, которые сразу же стали его лучшими друзьями. Мощное влияние на его сознание со стороны небольшой группки подозрительных людей было невозможно не заметить. Прежде скудная лексика Саймона обрела неожиданное развитие и подчас гротескную форму. Его достижением было то, что он всего лишь повторял всё, что слышал от тех, кого хотел слушать.