Уничтоженная вероятность (Циклопы) - стр. 21
Что было изначально – прозрение или подозрение, не угадать. После происшествия в ванной Завьялов начал пристально приглядывать за подругой; вгляделся – обмер: что их связывает?!
Обоюдная безбашенность – любовь к экстриму?
Незабываемый момент, когда после дикой гонки по трассе, вылезаешь из спорткара и целуешь девушку сбежавшую к тебе с трибуны? От вас одинаково, чуть по-звериному, разит адреналином. Ее хриплый хохот отзывается в ушах, как продолжение гонки, рычание мотора. Она сама рычит и виснет, твои руки стискивают ее ловкое тело крепко-крепко, как руль, как рычаги! Она не стонет и не охает, а радуется и вопи-и-и-ит!!!
Подруга. И единомышленница. Ее заводит то же, что и тебя.
Но гонка была на прошлой неделе. А твой гоночный костюм три дня, будучи уже выстиранным, провалялся в стиральной машине и буквально протух. Закис, как половая тряпка.
Его нужно было элементарно вынуть из машины и развесить!
Ты многого не требуешь!
Но тебе не дают даже этой малости. Не удостаивают. Так как ПОДРУГА – не прислуга.
И появляется досада: ты не заслуживаешь мало-мальски крошечных усилий.
Паршиво. Завьялов чувствовал себя сексистом-шовинистом, но ничего не мог с собой поделать. Его стала раздражать любимая звероватая амазонка. Она стала исключением в череде его любовниц. Он с испытанием – не справился.
И тем признанием ее утешил.
…Завьялов тискал в отмытой бомжеской руке пакетик с невесомым порошком: каждый раз при упоминании любой дури на него накатывали воспоминания об амазонке. О Маринке. Он думал о Маринке, хотя имел и собственный единичный опыт общения под коксом.
Лет семь назад Завьялов залетел на крутую тусу. В то время у него была девушка, мечтающая о славе Спилберга: подруга с камерой не расставалась даже в туалете, сидела на толчке не с газеткой, а с камерой беседовала, делилась впечатлениями. Она радушно предложила Борису втянуть внушительный кусок «дорожки», он, не шибко думая, поддался.
На следующий день…
– Завянь, зацени какой ты здесь прикольный!
Боря глянул на цифровой экранчик камеры… И стиснул зубы.
Вчера ему казалось, будто он насквозь веселый и раскрепощенный прожигатель жизни. Он заразительно ржал над собственными шутками, изображал убойный танец живота, перецеловал всех девочек, шампань глушил из горлышка… Но в основном болтал.
Вчера казалось – изрекал.
На следующий день, прослушав то, что н ё с, едва не поседел от ужаса! «Поразительные» сентенции зазвучали ублюдочным мычанием. Шутки переозвучились в низкопробную, слюнявую пошлость. Приставание к хохочущим девицам и танцы…