Уничтоженная вероятность (Циклопы) - стр. 15
Раздраженно поглядывая на беспечно прогуливающегося по трехкомнатным просторам Кешу – себя, себя, себя!! – Завьялов с трудом удерживал в гортани рычание. В горле клокотала, закипала ненависть к родному телу, хотелось вцепиться ногтями в собственную грудь, разодрать ее на части и – вынуть! Вытащить оттуда существо, занявшее чужое место!
Завьялову казалось, что квартира предала его. Впустила и приняла чужака, позволила себя разглядывать, как «плечевая» проститутка на шоссейке! Отдалась – задаром развалилась! Изменила старому, нет, НАСТОЯЩЕМУ хозяину за здорово живешь!
Завьялов никогда не страдал вещизмом. Реально обалдел, когда почувствовал ревность – пальцы тела-Кеши прошлись по кнопкам пульта управления музыкального центра.
Его, его центра! Кеша вроде бы пытался запустить проигрыватель, на котором ЕГО «битлы» стояли!
– Не трогай, – глухо произнес Борис. – Ничего здесь – не трогай.
– Почему? – удивленно обернулось тело. – Вы думаете, я здесь что-нибудь сломаю?
Завьялов закрыл глаза, мысленно сосчитал до десяти и только тогда, поглядев на стену мимо родимого лицо, размеренно проговорил:
– Давай договоримся сразу, Иннокентий. На м о е м п о л е, ты играешь по м о и м правилам. Если я говорю: «Не трогай», значит, на это есть причины. Сядь на диван. Можешь включить телевизор. И молчи, пока тебя не спросят. Усек?
– Угу. – Тело-Кеша послушно опустилось на диван. Поглядело вокруг. – А как включить этот… телевизор?
Собравшийся уйти из гостиной Борис остановился. Вопрос был неожиданным, так как на журнальном столике, на самом виду, лежал пульт управления. Похититель чужой собственности сюрпризы подносил – мешками.
– Пульт перед тобой, – пристально наблюдая за движениями еще недавно собственных серо-стальных глаз, проговорил Завьялов.
Зрачки сновали по сторонам и никак не останавливались на прямоугольнике с кнопочками.
– Ты телевизора не видел? – хмуро поинтересовался Боря.
– Ну почему же, – пожало плечами тело и вольно раскинуло руки по спинке дивана. – Видел, конечно. Только не такой.
– А какой? – Завьялов встал напротив дивана, задумчиво набычился.
– Мы переходим на м о е поле, Борис Михайлович, – знакомое до мельчайшей черточки лицо сложилось в ухмылку.
Боре жутко захотелось хотя бы шелобан в родной лобешник отвесить.
Сдержался.
Повернулся на пятках к арке-выходу, пошел в прихожую. До прибытия Сухого с понюшкой в пакетике оставалось сорок пять минут, а надо еще бомжеское рыло по мере возможности облагородить. Учитывая, что скорострельными банно-прачечными процедурами здесь не обойтись, – цейтнот.