Умри Убей Воскресни - стр. 14
– Макс! – крикнул Настя, – Макс, чего ты ждешь?
Непонятно, видела она оружие или нет, но лучше ей тут вообще ничего не видеть. Лучше всего ей уйти в дом и ждать там врачей, или полицию, или кто обычно приезжает в таких случаях.
– Не подходи! – заорал он, – отвали, иди отсюда! Кому сказал!
Сам себя не узнавал, только что не обматерил ее, но подействовало – Настя пропала из виду, скрылась за калиткой, Макс отвернулся, глянул на полуживого Мишку, на его перемазанное кровью лицо, приставил глушитель к боку суки и два раза нажал на спуск. Пистолет дернулся, тварь завизжала, лапы ее разъехались, она повалилась на Мишку, но зубы так и не разжала. Скулила, тяжело дышала, хрипела и продолжала сжимать клыки. Макс врезал ей рукоятью пистолета по зубам, потом еще раз, еще, схватил за уши и кое-как оторвал окровавленную башку от Мишкиной руки. Оттащил к березе, еле переводя дух – веса в суке было полсотни, если не больше, швырнул на бок, врезал ногой по морде и хотел всадить третью пулю, для верности, но тут увидел бегущего к ним человека. Сосед с той стороны дороги, седой крупный мужик с штыковой лопатой наперевес мчался со всех ног, не забывая поддерживать спадающие на бегу треники. Он матюкался, призывая Макса подождать, был уже близко, времени не оставалось. Макс крутанулся на месте, пряча пистолет под курткой, в темпе соображая, что делать. Забор, еще один, дорога, бордюр, крапива. Это подойдет, заросли густые – хорошо, что хозяева нерадивые попались, сегодня они эти джунгли точно не скосят. Зашвырнул «макарова» подальше, услышав, как тот гулко врезался в забор, кинул в крапиву теплые еще гильзы и повернулся к мужику. Тот опасливо толкал полудохлую суку черенком лопаты, и смотрел то на Мишку, то на Макса. Тот кинулся к пацану, приподнял одно веко, другое – рефлексы есть, мальчишка жив, но без сознания, болевой шок. И слава богу, что отключился, странно, что так долго держался. «Видел или нет?» – кольнула мыслишка, но Макс ее отогнал, решив, что пацана допрашивать не будут, а если и будут, но недели через две-три, когда он в себя придет и все забудет.
– Сука, – выдохнул сосед, поправляя треники, – вот тварь, мать ее. Всех задолбала. Я ее сам грохнуть хотел, она мне под забор подкапывалась и во дворе гадила. Чем ты ее?
– Отверткой, – соврал Макс, – ткнул ей два раза в бок. В горло побоялся, мог Мишку задеть.
– Жив он? – сосед опасливо подошел к Мишке, наклонился.
– Спаси, сохрани и помилуй, – он перекрестился, – она ему что – руку откусила?
Мишка лежал на спине, а его левая рука привычно выглядела только в области плеча, все, что ниже локтя, превратилось в лохмотья, почему-то белого цвета, и лежали они отдельно, точно сами по себе, через них виднелась трава. Угадывался кулак со сжатыми пальцами, обрывок тонкого поводка, а все, что было выше, принадлежало кому-то другому.