Умирающий свет (сборник) - стр. 24
Гвен помогла ему отцепить ботинки от платформы, отряхнуть одежду и волосы от сырого песка и мха. Потом она села рядом с ним и улыбнулась. Дерк улыбнулся в ответ и поцеловал ее.
Вернее, попытался поцеловать. В тот момент, когда он положил руку ей на плечо, она отстранилась. Дерк опомнился, его руки опустились, лицо омрачилось.
– Прости, – пробормотал он и, отвернувшись, стал смотреть на озеро. Вода была маслянисто-зеленая, кое-где виднелись островки фиолетовых водорослей. Все вокруг замерло без движения. Только еле заметные крошечные насекомые скользили по поверхности мелкой воды у берега. В лесу было темнее, чем в городе, так как горы все еще закрывали большую часть диска Толстого Черта.
Гвен коснулась его плеча.
– Нет, это ты меня прости, – тихо сказала она. – Я тоже забылась. Все было почти как на Авалоне.
Он посмотрел на нее и заставил себя улыбнуться.
– Да, почти как там. Мне не хватает тебя, Гвен. Несмотря ни на что. Может быть, мне не следует об этом говорить?
– Может быть, – ответила Гвен. Она избегала его взгляда и, отвернувшись от него, смотрела на другой берег озера, подернутый туманной дымкой. Она долго сидела неподвижно, глядя вдаль, лишь только раз зябко передернула плечами. Дерк смотрел, как ее одежда медленно меняет цвет, становится пятнисто-зеленой, как земля.
Наконец он неуверенно протянул к ней руку. Гвен оттолкнула ее.
– Не надо, – сказала она.
Дерк вздохнул, набрал горсть песка. Потом он стал задумчиво наблюдать, как песок утекает сквозь пальцы.
– Гвен, – нерешительно начал он. – Джинни, я не знаю…
Гвен посмотрела на него и нахмурилась:
– Это не мое имя, Дерк. И никогда не было моим. Кроме тебя, меня так никто никогда не называл.
Он обиженно поморщился:
– Ну и что?
– А то, что Джинни – не я.
– Никто никогда… – пробормотал он. – Там, на Авалоне, мне пришло в голову имя, которое подходило тебе, и я назвал тебя так. Думал, что тебе оно нравилось.
Она покачала головой:
– Только сначала. Ты не понимаешь. Ты никогда не поймешь. Со временем это имя стало значить больше, чем вначале, Дерк. Чем дальше, тем больше, и все, с чем оно было связано, стало мне неприятно. Я же пыталась тебе это объяснить. Но тогда я была молода, почти ребенок, и, наверное, не нашла нужных слов.
– А теперь? – В его голосе прорезались нотки злости. – Теперь ты знаешь нужные слова, Гвен?
– Да, для тебя, Дерк. И даже больше, чем нужно. – Она улыбнулась ей одной известной шутке и тряхнула головой так, что волосы взметнулись вверх. – Послушай, имена, которыми мы называем друг друга, имеют очень большое значение. Они могут выражать отношения. Вот, например, Джаан. У людей их рода длинные имена из многих слов, потому что они отражают те роли, которые играет человек. Он может быть Джааном Викари для вулфхеймского друга на Авалоне, Высокородным Айронджейдом для членов Совета Сообщества, просто Ривом для почитателя, Вулфом для соратников на Великой Войне и может быть еще кем-то в постели, иметь интимное имя. И все имена справедливы, потому что они все – он. Я понимаю это. Некоторые имена мне нравятся больше других, например, Джаан мне нравится больше, чем Вулф или Высокородный Айронджейд, но они все подходят ему. Кавалаанцы верят, что человек – это сумма всех его имен, и у них имена значат очень много. На других планетах тоже, но кавалаанцы знают в этом толк больше других. Вещь без имени не существует. Если она существует, она должна быть названа. И наоборот, если дать имя вещи, то где-нибудь, на каком-нибудь уровне она появится, будет существовать. Это еще одно кавалаанское представление. Ты понимаешь, о чем я говорю, Дерк?