Умирая, подумай о ближнем - стр. 4
– Довелось, конечно, в такого вселиться, – улыбнулся мне Урча, – У Лёни увидимся тогда? – спросил он, окончательно растворяясь в воздухе.
– Да. Увидимся, Урча, – ответил я пустой комнате. Сигарилла на моих глазах дотлела до самого основания, и я раздражённо раздавил её в пепельнице. Надеясь на то, что он оставил мне хоть немного еды, я заглянул в тарелку – и оставшиеся зёрна риса тут же растворились в воздухе, как будто их проглотил кто-то невидимый. Лишившись своего завтрака и своей дозы никотина, я в сердцах обругал своего друга, и он рассмеялся мне в ответ завываниями ветра за окном.
Дойдя до конца заасфальтированной дорожки, я ступил на мелкий гравий среза к электричке. Залитый солнцем парк остался позади, и по моему телу скользнула холодная тень эстакады. Я глубоко вздохнул, позволяя зрачкам расшириться, позволяя ознобу вскарабкаться прямо к сердцу; казалось, будто птицы замолкли, как и шум проезжавших над головой машин; будто всё на секунду исказилось и, пока я не заметил никаких отличий, тут же вернулось на своё место. Идущая впереди семья не сбавляла шаг, и это немного успокоило меня. В ту же секунду их дочь показала рукой куда-то в сторону, и мать торопливо потащила её вперёд, буквально отворачивая её голову от одной из колонн. Они ускорили шаг, оставляя далеко позади скрытую от меня проблему.
В руках защипало; пытаясь на них не смотреть, я растёр их в попытке прогнать фантомную боль; когда же я всё-таки опустил на них взгляд, они снова были покрыты толстым слоем запёкшейся крови.
– Пора за работу, – прошуршал Урча мне на ухо, аккуратно слизав с его мочки запёкшийся струп, – Мы ведь не можем оставить его умирать в одиночестве, верно?
– Пора за работу, – едва слышно выдохнул я в ответ, сжимая и разжимая пальцы, – Покажешь, где он?
– Конечно, – ответил Урча и, скользнув вниз по моей руке, приземлился на гравий и пополз куда-то за колонны, оставляя за собой неглубокую бороздку.
Я немного попрыгал и помахал руками, чтобы подготовиться; услышав эту мысль, Урча выглянул из-за бетонной колонны прямо под полотном дороги и, укорительно посмотрев на меня, кивнул куда-то к земле. Я судорожно кивнул в ответ и, вздохнув и сжав руки в кулак в последний раз, твёрдой походкой зашагал к умиравшему.
Пожилой мужчина опирался спиной о грязный, серый бетон. Его ноги были протянуты, а руки брошены по бокам – весь он скорее напоминал брошенную куклу, нежели живого человека. Он тяжело, но мелко дышал; его бледное лицо хватало ртом затхлый, влажный воздух, а глаза бегали по кишкам дорожной эстакады. В конце концов рассеянные, потерянные глаза мужчины сфокусировались на мне, и я сумел увидеть в них своё отражение – всего лишь кровавое пятно на бельме умиравшего глаза.