Умирая, Бог завещал мне Землю - стр. 21
– Куда ты дальше? – спросил Байкал.
– Поеду с музыкой к снежным вершинам, – сказал я первое, что пришло в голову, и трижды ударил в бубен.
Третьей машиной, которую я призывал остановиться, махая рукой, был уазик, «буханка».
– Подвезите, обогащу, – предложил я, заглядывая в салон.
Оттуда на меня посмотрела небольшая абордажная команда и втянула за руки, не успел я закончить предложение.
– Тсс, примем, как родного, – успокоили меня, лишь только я попробовал брыкаться.
Четыре барнаульских музыканта после концерта в Бийске взяли курс на Курайскую степь. Парни хотели глянуть, как тюркские каменные воины шлют привет из верхнего мира в нижний.
– Есть такой привет, – обнадежил я и рассказал о телеграмме от Бога.
Музыканты были в восторге и попросили ударить в бубен, чтобы без поломок добраться до Телецкого озера.
– Друзья, – сказал я, – музыканты, как птицы, живут подношениями свыше. У вас и без бубна будет удача, поверьте.
– Никто не сомневается, хорошему человеку Бог всегда нужный путь откроет, – поддержал разговор похожий на бывалого боцмана водитель в выцветшей тельняшке.
Отвесные скалы по краю тракта у Белого Бома напоминали нависший морской вал. Тень от машины неслась по ним, как корабль при хорошем попутном ветре.
– Идем, как на шхуне по Гольфстриму, – сказал водитель.
– Мне бы лучше Южное Пассатное, чтоб сразу через три океана, – отозвался я.
– Это чуть дальше, там, за Кош-Агачем, – смеясь, указал вперед водитель.
В Курайской степи команда «буханки» задержалась на пару дней. Музыкантов посетила идея найти заброшенные хрустальные каменоломни где-то за Красными воротами. По вечерам они пели лихие песни у костра, а утром с ясной головой рыскали по окрестностям, вызывая интерес улаганских индейцев.
– Если найдете, берите, сколько унесете, – разрешил я, – хрусталя на Земле на всех хватит.
После двух дней бесплодных поисков идею похоронили, больше по причине того, что аборигены дали понять – чужакам здесь рыскать опасно, томагавки войны закопаны неглубоко.
Мы сфотографировались с ними на память у каменных стел, выкурили трубку мира, и музыканты укатили к Чулышману на Телецкое озеро, а я вернулся на дорогу к леднику Актру.
В километре от Чуйского тракта меня подобрал молодой джипер.
– Куда? – спросил он.
– Туда, – указал я на ледник.
– И я туда, садись.
Парень спешил на «покатушки» у ледника, на второй день фестиваля внедорожников.
Несколько десятков машин, многие в боевой раскраске, за рулем каждой мужик в бандане, похожий на морского разбойника, уверенно двигались вверх по непригодной для езды дороге.