Умирать не советую - стр. 3
«Слёзы не настоящие, – произнёс в голове зверь. – Ты больше не размазня, не бренный человечишко. Это та, что просидела в твоём теле двадцать семь лет, могла себе такое позволить, случись что. А ты невозмутима, ты безжалостна, ты уверенно владеешь собой. Хватит раскисать!»
Пока окончательно не стемнело, я приблизилась к зеркалу. В первую секунду даже отпрянула, испугалась – не сразу поняла чего именно… Разволновалась: то ли от радости – я увидела себя живой, значит, не всё потеряно, то ли от горя – такой в нём отражаюсь я одна, а бездыханная Вероника по прежнему сидит в той же позе. Её тело и в зеркале, и за столом было одинаково безжизненным. Разглядывая себя, стоящую перед зеркалом, я удивлялась: почему я кажусь невредимой? Почему на моём теле отсутствует кровь?
Вспомнила себя живую: смеющуюся, эмоционально говорящую – именно такой я была, когда отреагировала на странный звук из прихожей… Дура, даже не дёрнулась, чтобы проверить! Нас отличало – меня той от теперешней, что тогда я улыбалась за обедом и продолжала улыбаться пока поворачивала лицо к убийце, продолжала улыбаться, когда в меня летела пуля…
Теперь я была такой жалкой, сгорбленной, осунувшейся, как в результате болезни, длительной болезни… На мне сказался удар. Сначала я внимательно разглядывала в зеркале своё лицо, на котором не было ни мимики, ни смены выражения, ничего, кроме застывшей в одном положении трагической гримасы, затем я начала искать отражение противоположного края стола, не попадающего в обзор. Я должна была удостовериться: где сейчас моё тело? Больше всего я боялась увидеть нас вместе: отражающимися и здесь, и там.
Мне пришлось изогнуться, прислониться к краю зеркала виском – виднелась наполовину тарелка, а дальше дверной косяк, скрывающий весь обзор. Тогда я опустилась вниз: с этого ракурса мне лучше открывалось подстолье. Луч заходящего солнца сместился, осветив скрытое пространство, и я разглядела собственные колени. Это были мои колени, ноги в голубых джинсах, которые были сейчас на мне. Я сидела и там, и здесь, и была ещё третья, та, что бродила по квартире, заглядывала в зеркала, пыталась отвечать на звонки. Кто же настоящая я: та, что свисает лицом к столу или Это – оно продолжает передвигаться, несмотря на повреждение, несовместимое с жизнью.
В квартире заселился мрак. Немного света проникало от окон соседнего дома и уличных фонарей. В окнах мелькали живые люди – не всё было зашторено, и я наблюдала, как двое с шестого этажа садятся ужинать. Она накрывает на стол, кладёт вилки, ножи… На расстоянии не ясно, что там у них в тарелках, возможно, мясо, не остылое, без кровавых брызг… Смеются… В оконном проёме виден фрагмент небольшого, подвешенного к кронштейну телевизора – смеются над передачей. Он чем-то запивает, подливает ей. Такие счастливые…