Умереть за любовь, убить за любовь… - стр. 28
– То есть ваш счастливый день – когда вы похоронили бывшего мужа? – удивленно переспросила Робин.
– Он никогда не был бывшим. Мы не развелись. Мне это было не нужно, а ему хотелось сохранять видимость семьи. Такой был человек – святой, говорю же.
– Вы не отвечаете на вопрос, – возразила девушка, повертела опустевший стакан в руке и поставила его рядом на пол.
– Не думаю, что такие вещи приятно произносить вслух или даже думать об этом. Но да, ты права. Тот день стал для меня самым счастливым. Но не потому, что не стало единственного человека, с кем я могла быть по-настоящему счастлива, если б имела хоть немного мужества признать себе, что покорить мир с моими внешними данными не получится. И что никто и никогда не полюбит меня так, как он… Ты поэтому здесь? Ты чувствуешь то же самое? Этот… молодой человек – твой последний шанс?
Робин удивленно уставилась на старуху. Из ее тонких морщинистых губ это звучало нелепо и смешно, особенно учитывая, что перед Робин была вся жизнь и куча возможностей, пока она добровольно не решила, что с нее хватит поисков. Был ли Габриэль ее последним шансом? Последним шансом на что? На счастливую жизнь?
– Я знаю, о чем ты думаешь. Ты, должно быть, жалеешь, что решилась отправиться сюда за человеком, кто решил скоротать вечность там, где и в помине ничего не напоминало бы о тебе.
– Я ни о чем не жалею, – огрызнулась девушка, поискав глазами бутылку с ромом и облизнув сухие губы. – Возможно, у нас просто было слишком мало времени вместе, чтобы прожить тот самый счастливый день…
Розалин легко, словно ей было снова пятнадцать, поднялась с дивана и налила в одиноко стоящий на полу стакан порцию рома.
– Как знаешь. Я же просто спросила. Мне кажется, в диалоге всегда важнее не ответы, которые мы получаем, а вопросы, которые нам задают. Ты же заметила, что я так и не ответила на твой?
Ром обжег горло и разлился приятным теплом по пищеводу. Единственные настоящие живые чувства здесь, в этом мире. Где не ощущаешь прикосновение солнца или ветра. Где, входя в воду, не можешь избавиться от впечатления, что ты в плотном водолазном костюме – ни прохлады воды, ни трепета волн на коже.
– И что, вы все-таки ответите?
– Моя дочь неудачно вышла замуж. Так красиво начавшаяся история окончилась почти трагедией. Детей у них не было. Он изменял ей, бил, часто выпивал, а потом и вовсе скатился до наркотиков. Она любила его, как последняя идиотка, все прощая, но не вылезая от психоаналитиков, лишь тянувших последние деньги. Ты знала, что изливать свои душевные помои – дорогое удовольствие? В итоге Робин сорвалась. Не сразу. Этому подонку сначала надо было сломать ей несколько костей, оставить жуткий шрам на лице, а потом сдохнуть в пьяном угаре, чтобы она наконец прозрела. Прозрела и начала пить, литрами глотая чистый ром бутылку за бутылкой, закусывая его нарезанными кружочками апельсинами, посыпанными корицей. В тот день, когда умер ее отец, она позвала меня к себе. Вот в такую хижину, украшенную ловцами снов с ее свадьбы. Мы пили ром, ели дурацкие апельсины и много говорили. Обо всем.