Умереть за любовь, убить за любовь… - стр. 10
Поморщившись от отвращения, Робин отвела глаза. Было неприятно смотреть на этого отчаявшегося найти себе пару на выходные молодого человека.
Глаза скользили по толпе народу, и все сильнее росло раздражение. Сейчас, сидя в этом баре, опустошив почти половину бутылки виски, ей казалось странным, что она тратила время на мысли и переживания. Решение казалось очевидным – лучше умереть, чем жить среди этого сброда.
Девушка спрыгнула с высокого барного стула, чуть не упав, и на подгибающихся ногах подошла к столику, за которым сидел Дейв.
– Я согласна, – выдохнула она ему в лицо запахом алкоголя и нечищеных зубов. – Что нужно делать?
Дейв поморщился и, поднявшись из-за стола, отвел ее в сторону.
– Иди домой, проспись. Завтра поговорим.
– Почему завтра? Завтра я могу передумать! И ты сам говорил – времени совсем мало. Сколько у меня есть? Неделя? Две?
– Время еще есть. Немного. Но есть. Главное, успеть за девять дней, – отрезал Дейв и, развернувшись, пошел к своей гитаре. Разговор был окончен.
Девять дней. Всего девять дней…
«Я могу помочь тебе вернуть его… Габриэля».
Не слишком он спешил помочь, этот высокомерный мужлан. Он не нравился ей раньше, ничего не изменилось и теперь. И если бы не мимолетный шанс на то, что он может вернуть единственного человека, ради кого имело смысл жить, – она бы и не подумала даже заговаривать с ним.
Чтобы вернуться, надо было правильно выбрать способ умереть. Не подходило ничего, что могло повредить тело. Ни нож в сердце, ни таблетки, ни тем более разбиться в лепешку с высотки. Можно было утонуть, как Габриэль, или… задохнуться.
Робин не любила море, ее страшила одна мысль о том, чтобы чувствовать, как легкие наполняются водой, и она решила сделать все иначе: если нужно умереть, то она готова пройти весь путь.
Пахло деревом и страхом. Девушка старалась дышать глубоко, чтобы успокоить молотящее в грудь сердце. Но стоило ли? Если уже через пару минут оно остановится и, возможно, навсегда. Глаза открывать не хотелось – не хотелось опять уткнуться взглядом в обшитую темно-красной тканью крышку гроба. И кто придумал, что это красиво?
Еще один вдох. Кажется, последний. Зажмуриться посильнее, задержать дыхание и…
Тело Робин Вайсс обмякло, словно сдулось. Пальцы, сжимающие клочок плотной бумаги, разжались, и на белую ткань выпала фотография мужчины. Он улыбался и смотрел куда-то в сторону оливковыми глазами, даже не догадываясь, что за ним наблюдают.
Вопреки ожиданиям, вместо дикой, нестерпимой боли девушка почувствовала, что рассыпается на мелкие частицы, словно на мириады звезд, небывалого наслаждения. Это было лучше самого качественного секса, лучше той единственной дозы какого-то наркотика, скормленного ей на одной из вечеринок еще во времена учебы в институте, лучше вкуснейшего шоколадного фондана с фисташковым кремом и шариком ванильного мороженого, лучше… Ничто в земной жизни не могло сравниться с тем, что почувствовала Робин, умирая.